Энциклопедия хиромантии. Искусство толкования судьбы от древности до наших дней

Название типа руки говорит само за себя. Слово «философия» происходит от древнегреческого «филос» (любить) и «софия» (мудрость). Форму этой руки распознать легко: кисть обычно является удлиненной и угловатой, с костистыми пальцами, развитыми суставами и длинными ногтями (рис. 4.). Что касается накопления богатства, то те, кто имеет такие руки, становятся обладателями иного, собираемого по крупицам богатства – мудрости. Такие люди, как правило, занимаются изучением своеобразных предметов. Их главный объект – человечество; им ведом каждый звук, производимый «арфой жизни»; они играют на ней, наслаждаясь чарующей мелодией больше, чем звоном монет. В этом отношении их амбиции не уступают амбициям представителей человечества других типов, но только эти амбиции иного рода, вот в чем дело. Они любят держаться в стороне от людей и готовы терпеть все лишения ради достижения цели, но как знание – это сила, так и познание человечества дает власть над человеком. Эти люди во всем любят таинственность. Если они проповедуют, то проповедуют поверх голов им внемлющим; если они занимаются живописью, то в их творчестве доминируют мистические мотивы, если это поэты – они отбрасывают в сторону драматические столкновения и красочное описание жизни в угоду иллюзорным сравнениям и приступам депрессии или истерии, драпируемым в образы привидений. Их мир – эстетика; их сфера деятельности – за гранью материи; их мысль уносится в заоблачные высоты, куда не рискует проникнуть червоточина обыденности. Такие руки мы очень часто замечаем у восточных народов, в особенности у индийцев. У браминов, йогов и других мистиков они встречаются сплошь и рядом. На Западе, в Соединенных Штатах, Англии и континентальной Европе подобный тип кисти был у Авраама Линкольна, Лонгфелло, Эмерсона, Шелли, Браунинга и Теннисона; у кардинала Ньюмена, кардинала Меннинга и папы Льва XIII кисти рук имели ярко выраженную философскую форму. На знаменитой картине Альбрехта Дюрера «Руки молящегося» можно заметить, что мистический аскетизм каждой линии руки бросается в глаза. Руки такого типа широко распространены среди иезуитов католической церкви, реже встречаются у духовенства англиканской церкви и еще реже среди баптистов. По своему характеру эти люди молчаливы и замкнуты; склонны к глубоким размышлениям, дотошны в деталях, тщательно подбирают слова (пусть даже редкие); они гордятся тем, что не похожи на других; они редко забывают обиды, однако терпеливы тем терпением, которое отличает сильных людей. Они умеют ждать удобного случая, и судьба вознаграждает их. Их обладателей отличает эгоизм, свойственный тому образу жизни, который они исповедуют. Увеличение любой части ладони оборачивается для них, в большей или меньшей степени, фанатичным мистицизмом. Наиболее удивительные примеры мы находим на Востоке, где с раннего детства йоги порывают с родными и близкими и истязают себя голодом, убивая тело, чтобы жила душа. Я отличаюсь в своем определении подобного типа руки от подавляющего большинства тех, кто пишет о чтении по руке. Боюсь, не так уж редко они слишком старательно следуют тому, что сказали другие авторитеты, не удосуживаясь пойти собственной дорогой. Наибольший вред, который был причинен науке чтения по руке, нанес XIX век с его авторами скороспелых дамских романов. Это писатели, проглотившие несколько книг и потратившие несколько месяцев, а то и меньше на изучение модной темы или порой прельщенные дешевой славой оказаться в центре внимания. Я припоминаю одну брошюру, сочиненную дамой, которая за восемь месяцев до этого не имела ни малейшего представления о линиях руки, но с удивительной смелостью принялась рассуждать о хиромантии и, свалив все в одну кучу, заявила, что квадратная рука с короткими пальцами – верный признак того, что человек наделен даром поэзии и склонен к идеализму. В своей работе я постарался беспристрастно относиться к чужому мнению по тому или иному вопросу. Когда я сталкиваюсь с точкой зрения, противоречащей моей собственной, я тщательно прорабатываю все «за» и «против» и прежде, чем принять какое-либо решение, часто исследую сотни рук, чтобы сделать соответствующий вывод или даже отдельное, самое мелкое уточнение. Если кто-нибудь обратит внимание на возможности, которыми я располагаю, не только в отношении одной страны, а почти всех стран мира, то легко поймет, что существуют определенные предпосылки для успеха моих выводов, пусть не безошибочных, но достаточно точных.