Энциклопедия наших жизней. Семейная сага. Наша доченька – Стэлла. Том 1

«Вы не понимаете, давайте же объяснимся», – суетился Макс. На другой день в одесских «Известиях» вышло: «К нам лезет Волошин, всякая сволочь спешит теперь примазаться к нам». Обескураженный Макс вернулся в Коктебель. И с тех пор не любил оттуда выезжать.

В 1922 году в Крыму начался голод, и Волошиным пришлось питаться орлами – их на Карадаге ловила старуха-соседка, накрыв юбкой.

Все бы ничего, да Елена Оттобальдовна стала заметно сдавать. Макс даже переманил для нее из соседнего селения фельдшерицу – Марусю Заболоцкую.

Маруся выглядела единственным неорганичным элементом этого всетерпимого дома – слишком заурядна, слишком угловата, слишком забита. Она не рисовала, не сочиняла стихов. Зато была добра и отзывчива – совершенно бесплатно лечила местных крестьян и до последнего дня заботилась о Пра.

Когда в январе 1923 года 73-летнюю Елену Оттобальдовну хоронили, рядом с Максом плакала верная Маруся. На следующий день она сменила свое заурядное платье на короткие полотняные штанишки и расшитую рубаху. И хотя при этом лишилась последних признаков женственности, зато сделалась похожей на Пра.

Мог ли Волошин не жениться на такой женщине? Отныне о гостях заботилась Маруся.

Этот дом стал для богемы единственным островком свободы, света и праздника в океане серых советских будней. И были песни, и вздымание рук к небу, и розыгрыши, и вечный бой с приверженцами унылого порядка.

Вместо сметенной историей Дейша-Сионицкой с Волошиным теперь враждовали коктебельские крестьяне – те самые, которые бегали к Марусе бесплатно лечиться.

Однажды они предъявили Максу счет за овец, якобы разорванных его собаками. Рабоче-крестьянский суд обязал Волошина под угрозой выселения из Коктебеля отравить псов.

Каково это было сделать ему, который и мухи за всю свою жизнь не обидел?! Все дело в том, что Коктебель стал популярным курортом и местные приноровились сдавать комнаты дачникам.

А Волошин со своим непомерным гостеприимством портил весь бизнес. «Это не по-коммунистически – пускать иногородних жить бесплатно!» – возмущались крестьяне.

Впрочем, у фининспекции к Волошину была прямо противоположная претензия: там не верили в бесплатность «станции для творческих людей» и требовали уплаты налога за содержание гостиницы.

11 августа 1932 года в 11 утра пятидесятипятилетний Волошин скончался.

Он завещал похоронить себя на холме Кучук-Енишар, ограничивающем Коктебель слева, так же как Карадаг ограничивает его справа.

Гроб, казавшийся почти квадратным, поставили на телегу: тяжесть такая, что лошадь встала, недотянув до вершины. Последние двести метров друзья несли Макса на руках – зато обещание, данное когда-то Лиле Дмитриевой, было выполнено: куда ни посмотри, и справа, и слева от Коктебеля так или иначе оказывался Макс Волошин.

Овдовев, Марья Степановна Волошина коктебельских порядков не изменила.

Принимала в доме поэтов, художников, просто странников. Платой за проживание были по-прежнему любовь к людям и внесение доли в интеллектуальную жизнь…

Ну теперь моя душенька спокойна. Познакомившись с его историей, я поняла, чем он меня покорил.

Он был СВОБОДЕН от всего – от предрассудков, от запретов…

Он жил так, как хотел.

Он был СМЕЛ в поступках и насмехался над дураками и неучами.

Он был талантлив во всём.

Интересно – сегодня найдётся второй такой ЧЕЛОВЕК, каким был МАКСИМИЛИАН ВОЛОШИН?

И, прежде, чем закрыть страницу о Волошине, прочтите несколько его стихотворений…