Энциклопедия наших жизней. Семейная сага. Наша доченька – Стэлла. Том 1

Сохранилось письмо, которое мы написали в Брест. Написали, это значит – писала я, Виктор потом его читал и «давал добро» на его отсылку.

ЗДРАВСТВУЙТЕ, ДОРОГИЕ ПАПА И ЖЕНЕЧКА!

19.11. 60 г.

У нашей дочки теперь есть няня – Валя. Она живёт у нас. Мы её прописали на один год временно. Она горбатая – маленькая. Очень хорошая. Ей 31 год. Мы ей обеспечиваем полностью питание, т. е. она питается с нами, и ещё платим 150 рублей.

Вале – няне поставили раскладушку. Приёмник поставили на гардероб, а телевизор на место приёмника.

Ну, больше пока ничего нет хорошего. Дочка поправляется. Скоро ей три месяца. Телевизор у нас работает хорошо.

Целуем. ИРА. ВИТЯ.

И ещё в одном письме пишем о нашей Ёлочке:

«…… Стэллу первый раз сегодня фотографировали, проявим, тогда пришлём фотокарточку. Вы её совсем не узнаете – такая уже большая. Ведь, ей скоро пять месяцев. Стоит на ножках крепко, сидит почти сама, очень хорошая девочка. Вечерами она бывает в гостях у папы с мамой, так, если она не пойдёт к ним, то они скучают без неё. прислугой нам очень удобно. Купаем её через день. А гуляет с ней няня через день, по 2,5 часа…………»

В сохранившемся письме в Брест упоминается о нашей няне Вале. Это надо было быть нам с Витей такими молодыми дураками, чтобы пойти на такую афёру.

С яслями было очень трудно. Меня поставили на очередь, но, сколько надо было ждать, не известно. И вот однажды…

Пришла к нам знакомая женщина из ЖКО и сказала, что знает, что у меня кончается декретный отпуск, и нам нужна няня.

Мы даже не успели подумать, откуда она это знает, как она нам навешала лапши на уши. Мы, как загипнотизированные, согласились на все условия. А условия, скажем прямо, были далеко не скромные.

Няня Валя должна была жить у нас, в нашей единственной комнате. Мы её должны были прописать временно на год. Кроме того, мы подписали трудовое соглашение, по которому она имела все права государственной служащей: выходные, отпуск, отпускное пособие, оплату – по больничному и т. д. Ну, и, естественно, она питалась с нами за одним столом.

Нас предупредили, что она горбатенькая и ей тяжело самой спускать коляску на улицу. Поэтому, мы должны были прибегать с работы и выносить и вносить коляску после прогулки, что и делал каждый день Витя, поскольку у него был пропуск со свободным проходом через проходную.

Но основной шок, который мы испытали, был, когда уже на следующий день после разговоров, как оказалось, с её родственницей, няню Валю привели с вещами. Грешно говорить о ком-нибудь неуважительно, но что делать? Перед нами стояла маленькая Квазимода. Она была не просто горбатенькая. Её всё туловище было скручено в единый горб. Голова была также диспропорционально развита. Не то, чтобы нам сразу было её очень жалко, просто мы не смогли отказать, будучи по молодости неопытными и робкими.

В общем, мы перегородили комнату нашим шкафом. В той половине, которая была ближе к окну, мы поставили Вале раскладушку. И «пошло и поехало». Наша комната превратилась в тесное общежитие. Слева от двери у стены стояла наша кровать, рядом – детская кроватка, затем развёрнутый шкаф, и, наконец, раскладушка няни Вали.

В воскресенье она уходила в гости к родным, но к обеду возвращалась. По ночам к Ёлке вставали мы с Витей по очереди. И т. д.

А дальше – лучше. Няне Вале скучно было целый день одной, и она сдружилась с нашей соседкой Полиной, которая нас недолюбливала. Они перемывали нам косточки, рассматривали без нас наши фотографии, читали письма, в общем, развлекались, как могли…

Кончилось всё тем, что она заболела, и взяла – больничный. Однажды утром она просто сказала – «Я заболела, пошла к врачу». Я не смогла выйти на работу. Поскольку болезнь затянулась, а нам к тому же намекнули, что у неё могут быть больные лёгкие, мы решили с ней расстаться.

Вызвали её родственницу, объяснились и, наконец, с облегчением вздохнули, когда за ней закрылась дверь.

Позже мы поинтересовались её судьбой. Нам рассказали следующее.