Энциклопедия наших жизней. Семейная сага. Наша доченька – Стэлла. Том 1

В период 1-ой десятилетки он открыл красильное заведение, причём обходился без наёмного труда. Бабушка не только правила хозяйством, но и красила, и натягивала накрашенную материю на громадные подушки на дворе для просушки.

Открывали и колбасное заведение, но скоро прикрыли.

Домика «на куриных ножках» в Солдатском уже давно не было. Родители прислали ему немного денег и он купил на 1-ой Бакалдинской дом уже побольше, в котором были квартиранты, дававшие хозяину некоторый доход. Отсюда и дом назывался – доходным.

В скором времени куплен был 2-ой дом, угловой, наискосок от старого. Этот почти не давал доходы, но зато учтено было угловое положение, и то, что имеется бакалейная лавка. Возможно, что на этот дом имелись ещё какие-либо планы.

Бабушка всегда говорила, что на каждого ребёнка «Бог подаст». Так или иначе, но с прибавлением семьи удваивалась энергия родителей и, действительно, результатом являлось какое-нибудь новое приобретение.

В холерный 1892- год напуганные эпидемией, вся семья, оставив бабушку хозяйничать дома, уезжает на бабушкину родину, в Пензенскую губернию. По приезде оттуда, он вступает в компанию с неким Блансевичем и, открывает в Астрахани, на Б. Исадах магазин, но под фамилией Блансевича. Теперь уже работают не только родители, но и подрастающие старшие дети: то что-то фасуют, то клеют пакеты, то губную помаду и т. д. Семья живёт очень скудно. Стараются выгадать на всём: одно время придумывается выдача – 1 фунта сахара на душу. Экономия поощряется. Вздумали печь свои хлеба, для экономии пить чай, кладя меньше сахару, и т. д.

Все эти нововведения не выдерживали критики. И скоро оставляются. Сладости в доме почти не водились, закусок не знали, о деликатесах – не слыхали.

С Блансевичем было через некоторое время порвано, и открыто новое самостоятельное аптечное дело. Пошло чудесно, благодаря замечательной, талантливой способности, главным образом, – обращаться с покупателями. Создалась какая-то слава А. А. Ни один человек не уходил неудовлетворённым. Каждый приходил со своим горем (болезнью) и сейчас же получал совет. Иногда и лекарства давались на какой-либо гривенник или «пятак». Иногда дело оканчивалось просто советом. Если его не было самого, то его прихода ожидало уже несколько человек, не желавших обращаться ни к кому, кроме «провизора», «доктора» (кто как называл его). Ко всем – ласковый, внимательный, чуткий, без малейшего намёка на наживу. Скоро создаётся такая популярность, что к нему едут из окрестностей, как к какому-нибудь целителю. Вся «Черепаха» носила его буквально на руках. Когда я его спросила, откуда у него такие знания, почему за ним упрочилась слава, как человека, который помогает чуть ли не тогда, когда все доктора отказались, он ответил мне со всё той же скромностью: «Я прошу принести рецепты, просматриваю их все, даю то, что ещё не пробовали, или направляю к врачу – специалисту…» Здесь, конечно, играла, главным образом, обаятельная личность А. А., его чуткость, его внимательное отношение к горю, его терпеливость выслушивания, а потом, конечно, его высокая интеллигентность, богатейшие знания и широкая эрудиция.

Кажется в 1901 (2) г. из-за болезни собственное дело прекращается.

А. А. уезжает в Батум. Немного поправляется. Возвращается на свадьбу старшей дочери – Мариамны) 5 июня 1902 г., а 14 июля рождается последняя дочь Фаина.

Снова возобновляется дело. Но теперь у него умелый помощник: 4-ый ребёнок был долгожданный сын Николай, вот он-то и явился теперь ему помощником, и продолжателем дела отца, но в то же время доставил ему громадное тяжелое горе (когда сыну была дана полная доверенность на совершение всяких сделок купли и продажи)…

Тяжелый непрерывный труд, плохое питание в начале жизни, невозможные условия работы в юные годы – подорвали здоровье, а плеврит, видимо, доконал. Кисловодск уже не мог помочь.

В 1911 г. он переехал из Кисловодска в Нальчик, где и скончался после мучительной болезни.

Хоронили его на 2-ой день Пасхи. По народному поверью только очень хорошие люди умирают в эти святые дни…

Когда в Астрахани служили заупокойную литургию, церковь была набита битком. Сколько было слёз! Одно лицо говорило мне потом, что ни разу ему ещё не случалось слышать положительно от всех, таких восторженных отзывов о людях, как об А. А… Его производили чуть ли не в святые.

К детям он относился замечательно мягко, наказаний никаких, но боялись мы его все, любили до обожания. Интересовался учением нашим, и был первым репетитором. Но, по русски, до конца жизни, говорил с акцентом, делал иногда неправильные ударения: в этом сквозила какая-то намеренность. Отказать в просьбе никогда не мог. Этим пользовались.

Племянник Путикова взял у него 2 тысячи, платил маленькие проценты, а потом эти деньги не отдал. Когда я ему сказала, А. А. ответил: «Ну что ж, ведь он %%-ми мне уже почти всё выплатил»…