Энциклопедия наших жизней. Семейная сага. Созидание. 1964 год

5. Термодинамическая задача. Для однофазной системы Цюпий сделала корректировку в постановке и отлаживает.

Обещала отладить этот вариант к 18.11.64 г. (Проверить!). Видимо, т. Цюпий имеет слабый опыт самостоятельной работы и ей рано поручать такие большие задачи.

ВИКТОР ВСПОМИНАЕТ…

Здесь в дневнике уже имеются упоминания о занятиях в группе сетевого планирования, хотя она ещё не была оформлена приказом по институту. Но на машине мы уже проверяли работоспособность стандартной программы расчёта сетевого графика, заимствованного у п/я 989, и имели рабочую бригаду.

В 1964 году группа операторов пополнилась: были приняты Цейтлин М. В., Бадаева В. Г и Устинова Т. С. (дочь зам директора по общим вопросам).

Часть 2 Защита

В этом году, кроме моего тридцатилетия и новоселья, у нас было ещё одно грандиозное событие.

Я защитил диссертацию.

Над диссертацией я работал, как правило, после основной работы.

Из нашего дома было видно моё окно и через одно окно – окно Соркина Р. Е. На фоне остальных тёмных окон ночью выделялись эти два освещенных окна. Мы работали…

Так что – то, что я нахожусь на работе, а не играю в преферанс, было видно как на ладони!

Соркин подготавливал к изданию свою первую книгу и по отдельным главам давал её читать сотрудникам своей лаборатории, а также и мне.

На Совете института мы защищались вместе с Юрьевым, в то время – руководителем группы у Иры.

Защита для меня прошла довольно трудно. Председатель – Жуков Б. П. стал мне, не специалисту по баллистике, задавать каверзные вопросы, а я растерялся – выручил Смирнов Л. А., который шепнул Жукову, что я не баллистик. Да и Райзберг Борис Абрамович как-то поддержал меня своим прекрасным ораторским искусством, выступив с зажигательной речью. Он был моим вторым оппонентом.

Когда я защищался, Борис Абрамович уже был доктором экономических наук и доктором технических наук. В 1961–67 годах работал научным сотрудником, заместителем главного конструктора филиала опытного КБ-1. Участвовал в разработке первой советской межконтинентальной баллистической ракеты на твёрдом топливе (МБРТТ) и системы шахтного старта МБРТТ. Райзберг был одним из создателей системы аварийного спасения космонавтов.

Только 40 лет спустя я узнал, что он пытался перейти от Королёва на наше предприятие, вслед за Аксельродом Виуленом Абрамовичем. Но Жуков правильно определил для себя неудобным моментом – наличие целой группы умных евреев (Аксельрод, Соркин, а теперь ещё и Райсберг…).

Например, Соркин однажды не пошел на то, чтобы включить Жукова в соавторы своей книги – "Внутренняя баллистика".

Борис Петрович об этом, конечно не забыл…

Но вернёмся к моей защите кандидатской диссертации. После выступления Бориса Абрамовича, Жуков ушёл с Совета, вести который продолжил Л. А. Смирнов, как заместитель председателя. В целом, я защитился без чёрных шаров.

Может быть, я слишком требовательно и строго относился к своей работе, но мне тогда казалось, что моя диссертация была слабее, чем могла бы быть, если бы в ней были представлены расчеты по поверхности осесимметричных изделий (самое большое моё достижение, полученное вместе с Ивановой Н. А. и Ларионовой В. Н.).

Обычно на заседаниях Учёного Совета Р. Е. Соркин садился в первом ряду и, казалось, не слушал соискателя, и даже не смотрел на развешанные плакаты. Могло даже показаться, что он дремал. Но он – всегда вовремя задавал нужные вопросы и тонко улавливал тему соискателя. Это была кажущиеся «дрёма» – он прекрасно всё слышал и прекрасно во всём разбирался. Поэтому все соискатели старались ещё до защиты, заранее показать, и, если это было нужно – доложить Соркину своё детище (произведение, диссертацию) и по возможности заручиться поддержкой доктора. У нас с Юрьевым он выступал в качестве научного руководителя.

После защиты мы должны были организовывать банкет для членов Совета и приглашённых.

Мы с Юрьевым накануне защиты арендовали в клубе второй этаж, расположенный над фойе, расставили столы, купили съестное, пару ящиков коньяка по 4–12, и т. д. и т. п. Мы почему-то были уверены в положительном решении Совета, так как у нас научным руководителем был Соркин.

Банкет проходил так: в большом зале, на втором этаже клуба, расставлялись столики. В буфете мы заказывали закуску, которую буфетчица расставляла по столикам. А спиртное приносили мы своё. В основном, это был коньяк и вина нескольких видов. Была организована музыка – магнитофонные записи через усилитель. Были танцы.

По установленному порядку, мы с Юрьевым банкет проводили вскладчину, поровну разделив расходы. Поэтому каждый приглашал одинаковое количество людей.

В первую очередь, это было руководство, и «необходимые» люди с каждой стороны, и только потом – близкие друзья.