Энциклопедия наших жизней. Семейная сага. Созидание. 1964 год

Часть 6 Новая квартира

Кусочек нашего рая, отвоеванного нами в 1964-м году.

ВСПОМИНАЕТ ИРАИДА

Надо сказать, что по какому-то стечению обстоятельств, в этом же году получили квартиру Плешаковы в Каменце (мамина сестра с детьми), Рита (сестра Виктора) с Колей – в Полоном, и мы.

Мы стояли на очереди на жильё года три. Но желающих было так много, что, как и везде, многие стремились попасть туда "по блату".

Помню, что когда Чернова (жена Гришанова, с которым у Виктора, и не только у него, были «натянутые» отношения), председатель местного комитета, поехала в Люберцы, в Исполком, согласовывать список лиц, кому выделялись квартиры, нам шепнули, хотя наши фамилии и есть в списках, но это ещё не значит, что нас в них оставят.

Были фамилии сотрудников, не включённых в списки, но претендующих на жильё по каким-то особым обстоятельствам.

Их можно было включить в списки, только вместо кого-то.

И, действительно, Чернова собиралась в числе этих «кого-то» подставить и нас.

Узнав об этом (добрые люди подсказали), я вцепилась в Виктора, трясла его за грудки, уговаривала поехать вслед за Черновой в Люберцы. Виктор был «послушным» гражданином, и дисциплинированным членом партии. Поэтому такой поступок для него был, прямо скажем – не совсем реальным. Но я настаивала, даже немножко шантажировала, не помню уже чем…

В общем, он поддался моим уговорам, и мы (он, я и мама) поехали вслед за Черновой в Люберцы. С Черновой мы встретился в коридоре, где она бегала со списками по кабинетам. Она удивилась, сказала Виктору, что он зря приехал, что в списках мы есть и т. д. На что Виктор ей сказал, что, если нас вычеркнут из списков, он сейчас же пойдёт к тому же «начальнику», и "выведет её на чистую воду".

Ну, в общем, что-то в этом же духе. Она гарантировала ему нашу «неприкосновенность», и просила его уехать. Но злоба вспыхнула во всём её облике. Мы ещё не предполагали, чем может кончиться её «приветливая» улыбка.

Таким образом, на этом этапе Виктор отстоял нашу квартиру, хотя и рисковал тем, что Чернова могла представить его поведение, как хулиганскую выходку. И, ей бы, наверное, поверили. А Виктор, всё-таки был членом партии. Буквально на следующий день всё так и произошло.

Заседание завкома. Доклад Черновой. Обвинение Виктора во всех смертных грехах. Обсудили… Осудили… Предложили – лишить выделенного жилья…

У Черновой не получилось – там, так она решила это сделать – здесь, причём чужими руками…

ДОБАВЛЯЕТ ВИКТОР

Была целая эпопея с квартирой, которая дорого обошлась мне.

ЧЕРНОВА, КОНЕЧНО, ПОЖАЛОВАЛАСЬ – не могла не пожаловаться, муж Гришанов одно время был начальником лаборатории, где Соркин был старшим научным сотрудником, а машина существовала как одна группа. Все мы почему-то невзлюбили Викентия Гришанова, а он нас, а потом это чувство неприязни перешло на нас всех – у Черновой.

Но я, конечно, был неправ, таким способом ничего не добьёшься.

Жуков в приказе «похвалил» за этот поступок, объявив выговор.

А парт ячейка по приказу сверху собралась, и молча «осудила» меня как члена партии. Это очень смахивало на осуждение, когда поднимают руки по необходимости.

В это время прошла на экранах картина «Тишина» – у меня это было точно так же, как в картине. Бедные ребята не знали, – за что осуждать, когда письменных свидетельств или указаний нет.

Нас на собрании парт ячейки было человека 4–5: Соркин, Гамий, Климов, Липанов и ещё кто-то. Кравцов, кажется. Все, отводя глаза в сторону – подняли руки……).

ПРОДОЛЖАЮ ОПЯТЬ Я (ИРАИДА)…

Комментируя приписку Виктора, приведу здесь сохранившиеся документы, более подробно характеризующие тот самый момент. А момент говорит о том, как указание свыше беспрекословно исполнялось «исполнителями», и могло раздавить и душу, и волю, и совесть, и самого человека.

Судя по числам, события развивались следующим образом.