Энциклопедия пороков

Всепоглощающий интерес к миру, который становится главным нервом жизни людей любознательных, не виден у того, кто лишен стремления знать. Кажется, будто этот интерес вовсе у него отсутствует и даже враждебен его природе, как враждебен телу амебы головной мозг. Однако это не так. Интерес к себе и окружающему, к тому, что было, есть и грядет, действительно не принимает в нелюбознательной личности вида бурной страсти, чистой жажды познания или горячего азарта собственных поступков и решений. Однако при этом он вовсе не лишен интереса к жизни, и я даже готов утверждать, что нередко этот интерес более глубок, чем у человека, увлеченного познанием. Просто вкус нелюбознательного уже установился, и он знает, в чем найти отраду, и что в этом мире -- его. Его не прельщают постоянные порывы в неведомое, ибо мир уже открыл ему свою главную тайну. Что заключено в ней? Кто знает...

Иногда это жестокое открытие, навсегда отбивающее охоту задавать вопросы; тогда нелюбознательность проистекает из страха и боли человека. Но чаще в спокойствии нелюбознательного нет этой трагической ноты. Он просто совершил свой жизненный выбор, в отличие от любознательного, горение которого зачастую объясняется лишь тем, что он не определился с самим собой, что он возбужден зыбкостью своего положения и воодушевлен тем, что собственная будущность для него неясна. Дайте ему найти себя, ощутить радость владения определенным делом, почувствовать ответственность за конкретных людей -- своих друзей, близких или родных -- и Вы тотчас увидите, как переменится любознательный человек. Иссякнут его порывы, много рассудительней сделается речь и улетучится восторженность. Жажда жизни, которая выражает себя в живости и заинтересованности любознательного, сменится самой жизнью. Разве это так уж плохо?

Никто не любит неудач. Однако некоторые люди притягивают их, словно магнит. От постоянного краха больших и малых дел они превращаются в тоскливых неудачников. Совсем не то человек опрометчивый. В нем живет неутихающий задор все новых и новых дерзаний. Мы называем опрометчивостью не оправдавшую себя дерзость -- рискованное, недостаточно рассчитанное, подчас отчаянное предприятие, конец которого -- фиаско. Однако удайся оно, и мы назовем его подвигом, открытием, выдающимся деянием, щедро одаривая его восхищением и восторгом. Что ж, никто наперед не знает итога; я думаю о том, сколько героев были бы названы людьми опрометчивыми или попросту авантюристами, не удайся их предприятия.

В опрометчивом привлекательна бодрость духа. Он всегда готов действовать. В нем никогда не угасает воля к начинаниям и неудачи не страшат его. Сколь много полезного, важного и достойного не произошло в этом мире лишь потому, что люди опасались неблагоприятного исхода дела. В иной миг так и хочется подтолкнуть их под локоть и воскликнуть: "Решайся же! Действуй!". Как мы расточительны! Как часто из-за ненужной мысли, неоправданной опаски, неготовности к непривычному или неожиданному, из-за стремления лишний (воистину лишний!) раз все просчитать и предусмотреть мы теряем удачу, которая уже принадлежала нам! Так и хочется пожелать людям быть в иные моменты опрометчивыми. И там, где трезвый расчет говорит "нет", силой своего желания и стремления, лихой дерзостью опрометчивых сказать "да". Поверьте, даже если результат окажется плачевен, его покроет азарт попытки. И вместе с всегда грустным признанием "я этого не достиг", мы получим право на гордое воспоминание "я это испытал".

Составляя перечень пороков я как-то упустил невежество. Подумав, сообразил почему. В нашем отечестве образованность, ученость, основательные знания традиционно не признаются чем-то ценным, умножающим достоинство личности и дающим преимущество перед другими. Более того, эти качества сплошь и рядом не только не вызывают уважения, а провоцируют раздражение, пренебрежение, попросту злость. Что толку оправдывать невежество, если оно уже оправдано всем строем нашей жизни, в которой чем меньше знаешь -- тем лучше живешь; в которой ум давно заменили лукавство и изворотливость, а познания выглядят ненужным излишеством, ничему не помогая и ничего не меняя в глупости и бездарности. Одно утешает: участь образованности и просвещенности разделяют также совесть и деликатность, свобода и терпимость, уважение к чужому достоинству и сохранение своего. Все это, как и многое другое из приобретений человечества, -- излишества для нашей жизни, стелющейся, словно туман над землей; и такой же тусклой, непроницаемой, без огня клубящейся, сырой и влажной.

Впрочем, справедливость сказанного не избавляет нас от труда оправдания невежества. Мир не ограничивается пределами любезного отечества, столь успешно и бесплодно заменившего знание и просвещенность, образованность и дисциплину мысли смутными "духовностью" и "интеллигентностью". Итак, начнем.