Энциклопедия пороков

Сознание мнительной личности одержимо призраками. Зыбкие, туманные, унылые, являются они неведомо откуда и наполняют душу вялой, безропотной тоской. Появление этих призраков не имеет причин, а они сами не обладают сколь-нибудь определенным содержанием. Порождающая их сила -- не обстоятельства внешнего мира, а сама мнительная натура. Их очертания крайне неотчетливы, и только одно в них ясно -- они таят опасность и неведомую угрозу, они предостерегают и вещают несчастье.

Когда худшие опасения, возникшие на пустом месте, угнетавшие и томившие душу, вдруг -- и это закономерно -- рассеиваются, тогда мнительному человеку даруются минуты острого упоения жизнью, непередаваемо глубокого наслаждения счастьем. Весь мир расцвечивается для него чудесными красками, действительность становится сказочным волшебным дворцом, который по капризу повелителя воздвиг могущественный джин. И дворец этот, и прилегающий к нему великолепный сад полны добрых чудес, и все волшебства мира окружают мнительного человека, которого оставили его хмурые демоны.

Но, увы! -- краткое, обидно краткое время продолжается это торжество, радостное пиршество жизни, выстраданное мнительной натурой. Случайная мелочь вновь вспугнет болезненно чуткую душу, и осядут стены чудесного дворца, пропадет неведомо где чародей, вчерашний обладатель неземных чудес проснется на каменистой почве, под открытым небом, в голой пустыне, продуваемой всеми ветрами. И снова побредет по свету наш вечно всего опасающийся, непрестанно робеющий и погруженный в непрерывный трепет путник -- мнительный человек. Вновь маленький придорожный камень будет казаться ему горой, а перебежавшая тропинку мышь -- свирепым зверем. Призраки и химеры, вызванные на этот свет мнительностью, наполнят окружающий мир, и в пустыне станут они уродливыми миражами, скрывающими горизонт.

Однако подпадать под власть мнительности вовсе не означает быть трусом. Скорее напротив: во всем усматривая угрозу своему существованию, пагубно переиначивая в своем воображении свойства предметов и отношения людей, мнительный человек приучается жить в чрезвычайно дискомфортном и угрюмом мире. Как и всякая суровая среда, созданный мнительностью мир закаляет личность, вырабатывает в ней стойкость к невзгодам, умение выносить тяготы, и самую главную способность живого существа -- умение терпеть.

Поневоле выработав в себе эти качества, мнительный человек неожиданно оказывается на высоте, столкнувшись с реальными испытаниями и опасностями. Он привычно действует среди них, как раньше жил и действовал среди фантомов собственного воображения. Ведь для него-то они были совершенно реальными!

Иногда мне кажется, что некоторые попросту изобретают мнительность как средство разнообразить себе жизнь, наполнить ее острыми впечатлениями и сочувствием окружающих. Но вспоминая, сколь болезненны терзания мнительной натуры, я стыжусь и корю себя за недостойное предположение. Мнительный человек, несомненно, не ловкий хитрец, а подлинный страдалец.

Я преклоняю голову перед жизненным подвигом мнительной личности, я благоговею перед ее мукой, я содрогаюсь при мысли о ее суровом, ужасно одиноком существовании. И хочется воззвать к самому могущественному и милосердному: Боже, дай мне силы развеять эти печальные, горькие грезы и освободить душу из темницы, в которую она сама себя заключила!

Жестокий -- тот, кто ставит себя вне течения человеческих жизней и испытывает удовлетворение от этакого местоположения. И потому вмешательство жестокой натуры в судьбы людей всего болезненнее, а наносимые им травмы наиболее тяжелы.

В жестокости заключена способность не замечать той очевидности, что человек -- живая душа, Жестокий человек -- мастер фантазий. Он ко всему относится по принципу "как если бы". И это "если бы" всегда принижает действительность, рисуя "ее более примитивной и бесчувственной, чем она есть. Относиться к личности, будто она всего лишь животное, к живому существу -- будто оно неживой предмет, к неорганической природе -- будто она слепой материал для чего вздумается, и ко всему на свете -- будто ничто не имеет достаточного права на существование -- таков дух жестокости.

Однако если все так, как сказано, то жестокость выглядит сплошным отрицанием, и потому становится непонятно, что же она утверждает и чем существует? Ответ прост: жестокость отстаивает избранное существование. "Есть нечто, во имя чего все дозволено",-- вот девиз жестокосердия.