Нередко змеем (змием)
именуется (или представляется) Антихрист. В сочинении «Глас святой истины об Антихристе» (М., 1886) читаем: «…бесстыднейший и ужаснейший змий, который приведет в смятение всю поднебесную и в сердца человеческие вложит боязнь, малодушие и страшное неверие, произведет чудеса, знамения и страхования, яко же прельстити аще возможно и избранные, и получит он власть обольщать мир. Жестоким к человеческому роду окажется этот скверный змий. В то время, когда придет змий, не будет покоя на земле, будет великая скорбь, смятение, смерть и глады во всех концах и такова скорбь не бысть от начала создания».Влияния, сформировавшие образ змея
, многообразны, но это персонаж народный, фольклорный (хотя и вобравший черты «книжных» змеев, прежде всего библейского).Представления о змее
, существующие с очень отдаленных времен, формировались, видимо, разными путями. Змей, змея — имеющийся почти во всех мифологиях символ, «связываемый с плодородием, землей, женской производящей силой, водой, дождем, с одной стороны, и домашним очагом, огнем (особенно небесным), а также мужским оплодотворяющим началом — с другой» <Иванов, 1980>. В. Я. Пропп видел в образе змея воплощение представлений о предке, пращуре; принимая по смерти змеиный, птичий или «смешанный» (птица-змея) облик, предок-пращур становится владыкой иного царства, посещает, похищает и испытывает живых людей <Пропп, 1986>.Змей
— существо одновременно подземное (горное), водное (подводное) и огненное, воздушное (летающее). Связанный со всеми стихиями мира, змей наделен универсальной властью и силой. В заговоре из Смоленской губернии Змей-Гарадей «кует [сковывает, утихомиривает] морскую глубину, небесную вышину, крайний зуб, хребетную кость». Однако чаще всего в облике змея предстают стихийные, разрушительные силы.В сказках, былинах и преданиях змей
— противник богатыря, похищающий царевен, опустошающий землю.«Очень популярны были в Древней Руси жития великомученика Георгия и Феодора Тирона, повествующие о борьбе их с драконами» <Рязановский, 1915>. В апокрифическом повествовании о Федоре Тироне он борется со змеем
, лишающим людей воды и похищающим его мать. Как отмечает О. А. Черепанова, «сюжет змееборчества сближает апокриф о Феодоре Тироне с фольклорно-мифологической традицией. Борьба Бога или героя со змеем, отнимающим у людей источник жизни — воду, — есть центральная оппозиция реконструируемого „основного мифа“» (древнейший сюжет, противопоставляющий змею верховное небесное божество или заменяющий его персонаж и реконструируемый в ряде исследований) <Черепанова, 1996>. Тем не менее, несмотря на возможное присутствие этой давней, но далеко не единственной «древнейшей основы», в крестьянских повествованиях XIX–XX вв. связь змея с водой, стихиями прежде всего подчеркивает его коварство и необузданность. По мнению Ф. Рязановского, образ змея «был очень удобным для символизации духа зла: он говорил о его мудрости, изворотливости, отвратительности и слабости» <Рязановский, 1915>. Кроме того, в традиции XIX–XX вв. интересна не столько повторяемость сюжета змееборчества, сколько разнообразие разработок и осмыслений этой темы.В некоторых крестьянских повествованиях XIX–XX вв. со змеем
(поневоле) вынуждены бороться обычные люди. В окрестностях Семипалатинска рассказывали, что «около села Секисовского в горах некогда жил громадный змей, который часто переползал от Гляденя на Календарь (с горы на гору. —В этой же местности записано повествование о противоборстве змея
и черного кота: «Старик пасечник заметил, что кот довольно часто куда-то отлучался с пасеки. Заинтересованный этим обстоятельством, пасечник решил проследить кота, и когда последний отправился на свою обычную прогулку, старик последовал за ним. Кот привел крестьянина к большой норе, в которой оказался громадный змей. По народному поверью всякий змей, как бы он ни был велик по своим размерам, боится черной кошки, так как в ней есть „невидимая косточка“, которой подчиняется всякий змей. Кот пасечника, открыв змея в норе, заморил его своими посещениями» <Герасимов, 1909>.