Энциклопедия русских суеверий

Некоторые из жителей Пинежского района Архангельской области полагают, что икота — «вроде мухи» — «на ту же букву заходит, на како имя» (имя ее начинается той же буквой, что у больного). В быличке этого же района икоту «привязывают лешачихи» <Черепанова, 1996>.

Считали, что икота способна «залетать» в неправедных, некрестящихся (т. е. практически в любого человека — «все грешны»). Она вселяется в зевающих, ругающихся (Арх.). Икота, не нашедшая жертвы, может существовать сорок дней (согласно другим поверьям, она «живет годами»). О поведении бесприютной (и, соответственно, немой) икоты сообщают икоты других людей, ср.: на отпевании икотницы икота другой больной сообщает присутствующим, что ее товарка покинула умершую, сидит на воротах и ждет молодую девушку, чтобы в нее вселиться (верховья Камы).

Поведение икоты определяло и поведение больного, течение заболевания: «Икота входит в людей и кричит» (Сев. Дв.); во время нервного припадка «говорит икота» (Арх.). «В одном человеке может быть две икоты, например, своя и материнская. Икота часто вредит хозяйке (женщине, в которой поселилась), поскольку „говорит всю правду“ (т. е. изъясняется по своему усмотрению, не взирая на лица») (верховья Камы) <Никитина, 1993>.

В Калужской губернии припадок «напущенной по ветру» икоты описывали так: «…внутренний жар, судорожное движение членов, такое же икание, причем страждущий то икает тяжко, то криком своим подражает крикам птиц и животных. Все это сопровождается известными припадками, время которых назначается самим порчельником (напустившим икоту. — М. В.). Припадки называются черною немочью, отчего, кажется, и произошла брань: „Черная немочь тя возьми“. Утверждают, что страждущий икотой одержим злым духом, который и испускает пронзительные крики» (самые мучительные — при чтении Евангелия, пении херувимской песни и каждении ладаном) <Ляметри, 1862>.

Лечат икоту знахари. «Недолеченная икота — немтая, она не говорит, только „ухает“. В результате успешного лечения больная родит какую-нибудь неприятную мелкую тварь… Это и есть икота или пошибка. Ее кладут в туес и бросают в огонь с воскресной молитвой. Пошибка ревет в печи на разные голоса. В это время крестят печную заслонку. Если икоту не сжечь, а просто закопать в землю, то она выйдет оттуда и снова в кого-нибудь вселится» (если икота «доживет до старости», то «идет в осину») (верховья Камы) <Никитина, 19993>.

Икота в ряде районов России в XIX — начале XX в. отождествлялась с кликушеством. И больных икотой, и кликуш считали одержимыми и старались изгнать сидящего в них духа, беса (см. КЛИКУША).

По мнению ряда врачей (начало XX в.), форма кликушества в виде томительной икоты наблюдалась преимущественно на севере России и далее на восток по всей Сибири: «Икота главным образом распространена между женским населением по правую сторону Северной Двины, где ею страдает верная четверть женского населения. Дальше, к западу от Двины болезнь эта пропадает и в Кемском поморье является под новою формою и под новым названием „стрелья или щипоты“» <Высоцкий, 1911>.

ИКОТКА, ИКОТНИК — человек, больной икотой; одержимый нечистым духом; тот, кто может напускать икоту.

ИКОТКА, ИКОТНИЦА — больная икотой; ворожея.

«Ты бойся его. Он ведь икотник, ни за что икоту насадит» (Арх.); «На эту бабу икота напущена, испортил кто-то» (Перм.); «Икотник да икотница — кому посадили икоту» (Арх.); «Не в охоту с икотой»; «Икотниками бранят пинежан и мезенцев» <Даль, 1881>.

Икота могла быть «напущена, посажена» людьми, наделенными умением портить, колдовать; таких людей (как и больных икотой) именовали икотниками, икотницами.

По сообщению из Архангельской губернии, «жители других уездов губернии и даже других губерний бранят пинежан икотниками. Они опасаются их, как колдунов, потому (будто бы), что напускают разные болезни, от которых скоро не вылечиться» <Ефименко, 1877>.

Представления о людях, «напускающих икоту», на Руси были распространены издавна. В 1606 г. в Перми поданы были две челобитные жалобы: «…оба челобитчика сделали извет, один на крестьянина Тренку Талева, что тот напустил икоту на его жену, а другой на посадского Семейку Ведерника, который будто бы напустил икоту на его товарища по торговле; обвиняемых пытали и кинули в тюрьму» <Краинский, 1900>.