Энциклопедия русских суеверий

Так или иначе, но бесам присваивается ведение, превосходящее человеческое, однако уступающее Божию (последнее, правда, далеко не всегда прослеживается в поверьях). Поэтому же предполагается, что необычайные знания у людей — «от бесов». Подобное ведение чаще всего направлено во зло, а «сношения с бесами» (чертями) могут оканчиваться отречением от Христа. В XVII в. «холоп стольника Зыкова, Васька Татарин, показывал на допросе, что кабальный человек Мишка Свашевский „давал ему тетрадь в полдесть, а в ней писано отречение от Христа Бога“. Владелец тетради предупредил, „чтоб он взял ее к себе, а не чол, а буде он ее станет честь не знаючи, и от бесов де ему не отговоритца“» <Черепнин, 1929>.

Магия как особая наука о духах и способах общения с ними существовала издревле. Однако власть над демонами и умение изгонять их из одержимых считались особенным даром и у христиан, которым Христос обещал: «Именем моим будут изгонять бесов». «Сначала дар изгнания демонов принадлежал каждому христианину, затем он перешел к особым лицам, известным под именем экзоркистов, или заклинателей. Со временем церковная должность экзоркиста совсем уничтожилась; теперь при крещении заклинание производится священником. Дар власти над демонами перешел исключительно к святым, которые в патериках и житиях занимаются изгнанием демонов из бесноватых» <Рязановский, 1915>.

В поверьях русских крестьян, отразивших и дохристианские, и христианские представления, властью над бесами обладают святые (Иоанн Богослов, Никита Великомученник, Никита Переяславский, Николай Чудотворец и др.), а также священники; колдуны (см. КОЛДУН). Колдуны, однако, обычно зависимы от содействующих им бесов и по смерти попадают в полное их распоряжение.

В. Даль в конце XIX в. отмечал, что простой народ «всякое непонятное ему явление называет колдовством и бесовщиной» <Даль, 1880>. Бесовством, бесовщиной именовались и «неистовство всякого рода, соблазнительные призраки, дьявольское навождение».

Распознать скрывающегося под обманчивой личиной беса может человек с чистой душой (чаще всего это младенец — дитя до семи лет) или тот, кто находится под защитой иконы. Бесов отгоняют кресты, начерченные на дверях и окнах свечой, горевшей в Чистый четверг во время церковной службы, разложенные по подоконникам кусочки железа; колючие растения, называемые чертополохами; переполошная трава, или чертогон (Carlina Nebrodensis L.) (Перм.); плакун-трава (Lythrum Salicaria L.) и другие злаки. По общераспространенным представлениям, бесы боятся пения петуха, ладана, крестного знамения, молитвы. «Особенное значение имеет молитва ночная. Ее усиленно рекомендовал Владимир Мономах: „а того не забывайте (ночной молитвы), не ленитеся: тем бо ночным поклоном и пеньем человек побеждает Дьявола и, что в день согрешит, а тем человек избывает“» <Рязановский, 1915>. Тем не менее крестьяне избегали упоминать даже само слово «бес», полагая, что тот может войти в привыкшего «призывать» его человека.

БЕС-ХОРОМОЖИТЕЛЬ — нечистый дух, обитающий в доме, во дворе; домовой, дворовой.

Упоминание о «проклятом бесе-хороможителе» — в новоселье хозяин встречает его «с кошкою черной и с курою черной» — находим в одном из древнерусских Поучений. В Киево-Печерском патерике о проделках беса-хороможителя рассказывается так: «Однажды к Феодосию Печерскому пришел монах „от единыя веси монастырския“ и сообщил, что в хлеве, куда загоняли скотину, живут бесы и вредят скотине, не давая ей есть. Много раз священник молился тут и кропил святою водою, но это не помогало. Феодосий отправился в это село, под вечер вошел в хлев и, затворив за собою дверь, всю ночь до утра пробыл там на молитве; с тех пор бесы не появлялись и не творили никому на дворе пакости» <Рязановский, 1915>.

В XVII в. (как, впрочем, и позже) верили, что подобное существо может быть «наслано» колдуном: у галичанина Григория Горихвостова появляется в доме нечистый «по насылке» крестьянина Хромого. «И по насылке де того мужика, объявилось у него Григорья на Москве… — читаем в одном из судебных дел XVII в. — Во дворе в горнице задней, учало бросать кирпичьем с печки и от потолку, и люди многие биты до крови, и хоромы и печь изломаны, и стены избиты». При этом «речь ис-под лавки была тонковата и гугнива» <Черепнин, 1929>.