Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект

Одинаково описывается и давление, которое испытывает герой: «Мяч в руках, с ума трибуны сходят, / Хоть и ловко он его загнул» (АР-17-68) (основная редакция: «Гнусъ, как ветка, от напора репортера») = «Когда он станет жечь меня и гнуть в дугу…».

Более того, во «Вратаре» герой тоже называет репортера… палачом: «Искуситель змей, палач! Как мне жить?», — поскольку этот искуситель-змей так умело «заполз» к герою в душу, что тот готов пойти у него на поводу: «Так и тянет каждый мяч пропустить!». Похожая ситуация возникнет в черновиках «Палача»: «Но он залез в меня, сей странный человек, — / И ненавязчиво, и как-то даже мило» /5; 475/. Как сказано в черновиках стихотворения «Вооружен и очень опасен»: «Палач, охотник и бандит, /Он — всё на свете, он следит» (АР-6-182).

Подобно палачу, фоторепортер также залез лирическому герою в душу: «Я вратарь, но я уже стал фотографом в душе, / Ну а крайности нельзя совместить» (АР-17-66). В результате герой постепенно переходит на сторону своего врага: «Неуверенно иду на перехват» = «И незаметно начал в тон его впадать» (СЗТ-2-434).

В свою очередь, и у репортера, и у палача — «нежная душа»: «Ну а он всё ноет: “Это ж друг, бесчеловечно!”»[2397]^[2398][2399] = «“Рубить и резать — это грубые глаголы, / Намного ласковей и легче — отделить”»757 (СЗТ-2-468). Как признаЮтся сами представители власти: «А в общем, мы — ребята нежные / И с юношеской чистою душой» («Марш футбольной команды “Медведей”»; АР-6-114), «Всё путем у нечисти, / Даже совесть чистая» («Песня Соловья-разбойника и его дружков» /4; 181/), «Мы — не ангелы небесные, /Те — духовно-бестелесные, / А мы — хоть тоже безгреховные, / Но мы — телесно-бездуховные» («Мы — просто куклы, но… смотрите, нас одели» /3; 467/).

***

Теперь подытожим сказанное по поводу образов несвободы в произведениях Владимира Высоцкого.

Понятно, что их чрезвычайно много — например, ватная стена., лес стеной, тюремные или больничные стены, красные (флажки, красный свет, стальные прутья, натянутый трос, медицинский жгут, железные цепи, петля, аркан, капкан и другие. Зачастую они являются вариациями замкнутого пространства и отсутствия выхода: «А теперь я в медсанбате — / На кровати, весь в бинтах» /1; 94/, «Я брошен в хлев вонючий на настил» /4; 71/, «Но пока я в зоне на нарах сплю, / Я постараюсь всё позабыть» /1; 33/, «Сижу на нарах я, в Наро-Фоминске я» /5; 223/, «Вот лежу я на спине, / загипсованный» /3; 183/, «.Лежим, как в запечатанном конверте» /4; 304/, «А я лежу в гербарии, / К доске пришпилен шпилечкой <…> На стеночке вишу» /5; 69 — 70/, «На палубе, запертый в клетке, висел» (АР-1-140), «Лежу я голый, как сокол <…>Я взят в тиски, я в клещи взят» /5; 79/, «Я лежу в изоляторе» /2; 162/, «В этот день мне так не повезло — / Я лежу в больнице, как назло» /2; 305/, «Я лежу в палате наркоманов» /2; 166/, «Лежу в палате — косятся» /2; 178/, «Неужели мы заперты в замкнутый круг?» /3; 209/758, «Но нам предложат деревянные костюмы» /2; 57/, «В гроб вогнали кое-как, / А самый сильный вурдалак / Всё втискивал и всовывал / И плотно утрамбовывал <.. > Отчего же я лежу. / Дурака валяю?» /3; 83 — 84/, «Мы в чехле очень тесно лежали» /3; 112/, «Кого-то выбирают Римским папою, / Кого-то запирают в тесный бокс» /5; 223/, «Друг к другу жмемся в тесноте» /5; 553/, «Нам тесно, видим только черепа» /3; 433/, «Тесно нам в себе самом» (С5Т-4-254), «Тесно и наяву от флажков» /2; 422/, «Тесно вам? И зря ругаетесь, — / Почему вперед не продвигаетесь?!» /5; 164/, «На суше — тесно: каждый пешеход / Опаздывает вечно и спешит» /3; 180/. Причем между двумя последними песнями наблюдается еще несколько общих мотивов: «Слушайте!

Зачем толкаетесь! <.. > Он же мне нанес оскорбленье: / Плюнул и прошел по коленям» /5; 498/ = «А здесь, на суше, встречный пешеход / Наступит, оттолкнет — и убежит» /3; 399/.