Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект

Сравним также фразу «Они вонзили мне шило в самое горло» с черновиком «Гербария» (1976): «В меня гвоздочек вдели» (АР-3-12). Кроме того, в этой песне над лирическим героем «глумятся дети» (АР-3-18), как и в «Москве — Петушках» — над человеком, которого разрезало поездом: «И окурок всё дымился, а дети скакали вокруг — и хохотали над этой забавностью…».

Неудивительно, что и Ерофеев, и Высоцкий предчувствовали скорую смерть.

В «Москве — Петушках» Веничка признаётся: «И если я когда-нибудь умру — а я скоро умру, я знаю…» («Петушки. Вокзальная площадь»).

Такое же предчувствие было у Высоцкого.

Нина Максимовна Высоцкая: «Он сидел на диване, курил — и вдруг тихим-тихим голосом сказал: “Мамочка, я скоро умру”»[3352]^[3353][3354][3355][3356][3357].

Михаил Полицеймако, сын актрисы Театра на Таганке Марины Полицеймако: «В 1979 году они поругались, а через какое-то время Высоцкий к ней подошел: “Давай помиримся, а то я чувствую, что скоро умру”»зз.

Всеволод Абдулов: «Володя говорил сам… Он сказал: “Приготовьтесь, я скоро умру. Я готов, вы приготовьтесь!”»з⁴.

Ерофеев писал в своем дневнике: «…о переселении душ. Может быть, я когда-нибудь был птичкою? Почему меня тянет на север с наступлением лета?» з⁵ А вот похожая мысль у Высоцкого: «Почему ж эти птицы на север летят, / Если птицам положено только на юг?» («Белое безмолвие», 1972).

Оба переиначивают фрагмент поэмы Пушкина «Руслан и Людмила («У Лукоморья дуб зеленый…») в соответствии с реалиями советской эпохи.

Ерофеев (из записных книжек): «Идешь направо — дурь находит, / Налево — Брежнев говорит» з⁶.

Высоцкий: «Как направо — так поет, / Как налево — так загнет анекдот» («Лукоморья больше нет», 1967).

Аналогичным образом они пародируют пушкинскую «Сказку о царе Салтане»: «Стороны той государь, / Генеральный секретарю^⁷ ~ «И стоят в дверном проеме / На великом том приеме, / На дежурстве и на стрёме / Тридцать три богатыря. / Им потеха — где шумиха: / Там ребята эти лихо / Крутят рученьки, но тихо, / Ничего не говоря» («Сказочная история», 197з).

Также оба писателя обыгрывают известную цитату из поэмы В. Маяковского «Хорошо!» (1927): «Жизнь прекрасна и удивительна».

Ерофеев: «“Жизнь прекрасна” — таково мое мнение» («Москва — Петушки», 1970).

Высоцкий: «Вот что: / Жизнь прекрасна, товарищи, / И она удивительна, / И она коротка — это самое-самое главное» (1966).

Из биографии Ерофеева известно, что он провел три года в детском доме. А у Высоцкого таков же лирический герой: «Прошел детдом, тюрьму, приют» («Формулировка»), «Я сам с детдома, я вообще подкидыш» («.Летела жизнь»; черновик — АР-3-188).

Ерофеев иронически называл себя отщепенцем: «Я один только — пахну. Ну и еще несколько отщепенцев — пахнут…» («Василий Розанов глазами эксцентрика», 1973), — а лирический герой Высоцкого нередко выступает в образе изгоя. Поэтому в их произведениях часто встречаются мотивы бездомности и неприкаянности.

Оба сторонились диссидентского движения (хотя и были знакомы со многими его представителями), но одинаково отреагировали, прочитав «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына.

Владимир Муравьев: «…когда году в 1977-м Веничка прочел “ГУЛАГ”, был просто убит: закрыл дверь, задвинул шторы и долго так сидел»[3358]^[3359].

Марина Влади: «…мы вместе в Париже читали “Архипелаг Гулаг”. Володя был потрясен! Он считал, что Солженицын сделал нужно дело, даже совершил подвиг, когда описал всё, что творилось при Сталине… Я тоже так считаю»39.

Нельзя не отметить и такое довольно странное сходство между ними.

Венедикт Ерофеев говорил: «Я ускорил смерть нескольких человек. После операции я сказал, что непременно доживу до Крещенья 1986 года, и два моих сопалат-ника умерли от смеха»[3360]^[3361]. А по словам Георгия Епифанцева (1986), «Высоцкий перед тем, как умирать, дал задание своему администратору Янкловичу, подобрал фотографию, какая должна на его похоронах висеть, и музыку. И сказал: “Обязательно вставь “Лакримозу” из Реквиема [Моцарта]. И ставь ее раза четыре. По кусочку. Один человек на похоронах будет хохотать, умрет от смеху. Я хочу рассмешить его”»41.

Оба иронически полемизировали с Горьким — одним из столпов соцреализма: «Что говорил Максим Горький на острове Капри? “Мерило всякой цивилизации — способ отношения к женщине”. <…> Сержусь, конечно; думаю: “Мерило! Цивилизации! Эх, Максим Горький, Максим же ты Горький, сдуру или спьяну сморозил ты такое на своем Капри?!”» («Москва — Петушки», 1970) ~ «Маленький крокодил, оказывается, доплыл до Капри и там встретился с Горьким, и они там очень с ним подружились» («Рассказ о двух крокодилах», конец 1950-х), «Раньше была “борьба с безумием”. Хотя борьба и есть жизнь, как утверждает Горький (это ведь у него: “Если враг не сдается — его сажают”). Но борьба с безумием — не есть жизнь, дорогой Алексей Максимович. Борьба с безумием — это просто борьба с безумием! Так-то, дорогой основоположник!» («Опять дельфины», 1968; С5Т-5-45).