Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект

А сетования героя: «И точу я в тоске / Шпинделя да фрезы <.. > И мелкает в уме / Моя бедная “мать”». - уже имели место в стихотворении «Есть здоровье бы-чее…» (конец 50-х): «Ах ты… дальше слово “мать”. <…> Ах ты, грусть-тоска моя, / Горе и печаль! / Вспоминаю маму я, / И ее мне жаль»[789]^[790].

В стихотворении «Нараспашку при любой погоде…» (1970) мы вновь встречаем одну из вариаций «не», представленную на этот раз в виде императива, а не запрета: «Знаю, мне когда-то будет лихо — / Мне б заранее могильную плиту5^?3, - / На табличке: “Говорите тихо!” / Я второго слова не прочту» /2; 266/, «Я читаю только “Говорите”, - / И, конечно, громко говорю» /2; 533/, за что ему и дают «суток пять». Через три года этот мотив будет развит в стихотворении «Я бодрствую, но вещий сон мне снится…»: «Организации, инстанции и лица / Мне объявили явную войну / За то, что я нарушил тишину…».

Что же касается маски пролетария, то она встречается также в дилогии «Два письма» (1967), которую можно рассматривать как прообраз «Диалога у телевизора» (1973). В обоих произведениях главными действующими лицами являются герой и его жена (оба — простые люди). Однако если в «Диалоге у телевизора» они находятся рядом, то в песнях 1967 года обращаются друг к другу заочно.

В первой части дилогии — «Письмо из деревни к мужу, который повез на сель-хозвыставку быка племенного» — жена главного героя по имени Коля пишет ему в Москву письмо о том, как ей живется без него: «Вот вернешься ты, боюсь, занятой, нарядный, / Не заглянешь и домой — сразу в сельсовет».

Этот же мотив встретится позднее в частушках к спектаклю «Живой» (1971): «Петя Долгий в сельсовете — / Как господь на небеси. / Хорошо бы эти Пети / Долго жили на Руси» (АР-10-68).

Две последние строки предвосхищают аналогичный мотив из посвящения «Юрию Яковлеву к 50-летию» (1978): «Виват всем ЯКам — до ста лет им жить!», — в которой автор, говоря о ЯКах (вспомним песню «Я — “ЯК”-истребитель»), имеет в виду и себя. Сравним также с песней «Мореплаватель-одиночка» (1976), где он говорит о себе и близких по духу людях в третьем лице: «Так поменьше им преград и отсрочек, / И задорин на пути, и сучков!».

Само же название песни «Письмо из деревни…» говорит о том, что лирический герой живет в деревне, а Москва для него — своего рода заграница. То же самое происходит в «Поездке в город» (1969), где герой выбирается из деревни в Москву.[791]^[792][793][794]

Приведем еше несколько параллелей между «Письмом из Москвы в деревню» и «Диалогом у телевизора»: «…Потому что я куплю тебе кофточку, / Потому что я люблю тебя, глупая» = «“А это кто — в короткой маечке? / Я, Вань, такую же хочу”. <…> “К тому же эту майку, Зин, / Тебе напяль — позор один, / Тебе шитья пойдет аршин — / Где деньги, Зин?”».

В последней песне у героя уже нет денег, а в «Письме из Москвы в деревню» он еще собирается одарить жену разными подарками: «Потому что я куплю тебе кофточку», — и перед этим: «Слушай лучше: тут с лавсаном материя. / Если хочешь, я куплю — вещь хорошая». Сравним в ранних произведениях: «Я тебя одену в пан и бархат, / В пух и прах, и в бога душу — вот!» /1; 137/, «Я сразу сузил круг твоих знакомств, / Одел, обул и вытащил из грязи» /1; 120/, «Красное, зеленое, желтое, лиловое, / Самое красивое я тебе дарил, / Люкс, а не дешевое, новое, фартовое / С разных мест и с разных дел в дом к тебе тащил» /1; 346/575. Последнюю песню на одном из домашних концертов Высоцкий назвал так: «Любимая песня»/⁷⁶. А посвящена она подруге Артура Макарова Людмиле Крымской, которая говорила об этом так: «Я просто запомнила первую песню, потому что Володя пришел и спел. А потом сказал: “Миляга, это тебе”. Поэтому я ее и запомнила»577. Приведем еще рассказ Артура Макарова: «Когда мы только что переехали в новую комнату (а курили все нещадно), наша единственная постоянная дама по кличке Миляга, действительно невероятно милое создание, кстати, одна из первых песен Володи “Красное, зеленое” написана ей…»[795]^[796][797].

Итак, если в ранних песнях герой стремится облечь свою возлюбленную «в пан и в бархат», то в песне «После чемпионата мира по футболу — разговор с женой» (1970) он уже говорит: «Я сижу на нуле, / Дрянь купил жене — и рад». А в «.Диалоге у телевизора» он тоже «сидит на нуле»: «Где деньги, Зин?»⁵79 Причем в песне 1970 года его жену зовут так же: «“Что ж, Пеле как Пеле”, - / Объясняю Зине я».

В «Письме из Москвы в деревню» герой обращается к жене с просьбой: «Не пиши мне про любовь — не поверю я». Такое же обращение к своей подруге имело место в песне «Давно я понял: жить мы не смогли бы…» (1963): «Ты не пиши мне про березы, вербы — / Прошу Христом, не то я враз усну, — / Ведь здесь растут такие, Маша, кедры, / Что вовсе не скучаю за сосну!».