Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект

Теперь — несколько слов о втором перваче: «Номер два далек от плотских утех, — / Он из сытых, он из этих, он из тех… / Он надеется на славу, на успех / И уж ноги задирает выше всех». То есть, как сказано и о первом перваче: «Номер первый рвет подметки, как герой». Сравним с аналогичной образностью в «Песне Алисы про цифры»: «Вот четверочник бежит / Быстро, легче пуха».

А отношение автора к «сытости» второго первача напоминает написанную годом ранее песню «Че-чёт-ка»: «В чечеточный спринт / Не берем тех, кто сыт, мы!». Здесь — спринт, а в «Четверке первачей» третьему первачу (авторскому двойнику) нужен был спурт, то есть «внезапное резкое усилие, рывок», как в «Побеге на рывок». Поэтому и к своему самолету лирический герой, выступающий в образе летчика, обращается с такими словами: «Поглядим, в чем ты лучше — в рывке или в жиме» («Я еще не в угаре…», 1975; начальная редакция /5; 347/). А в концовке этой редакции упоминаются те же скачки, что и в «Странных скачках» (1973), которые будут разобраны ниже (с. 246): «Я иллюзий не строю — я старый ездок. / Будут трудные скачки, но в небе — спокойней» /5; 347/. Сравним заодно выделенную конструкцию с «Маршем шахтеров»: «Терзаем чрево матушки-Земли, / Но на земле — теплее и надежней». Нетрудно догадаться, что в обоих случаях мы имеем дело с авторскими масками — летчика и шахтеров.

Другая характеристика второго первача: «Он — стратег, он — даже тактик, словом — спец: / Сила, воля плюс характер — молодец! / Четок, собран, напряжен / И не лезет на рожон», — предвосхищает стихотворение «Вооружен и очень опасен» (1976): «Он начеку, он напряжен <…> Он не полезет на рожон».

А такая характеристика, как спец, знакома нам по целому ряду произведений, где лирический герой и люди, близкие ему по духу, говорят о своих врагах: «Стукнул раз — специалист, видно по нему!» («Про джинна», 1967), «Главный спец по демократам / Вдруг сказал мне: “Коля, врежь! / Выпей с бывшим дипломатом / За крушение надежд”. <.. > Но инструктор — парень-дока, / Деловой — попробуй срежь!» («Инструкция перед поездкой за рубеж, или Полчаса в месткоме», 1974[820]), «Он — дока, но и я не прост» («Ошибка вышла», 1976; черновик /5; 392/), «Вызывайте нас скорее / Через доку-главврача» («Письмо с Канатчиковой дачи», 1977).

Также второй первач назван стратегом и тактиком. А вот авторская позиция на этот счет: «И какая, к дьяволу, стратегия, / И какая тактика, к чертям!» («Оловянные солдатики», 1969).

Подобное же противопоставление лирического героя второму первачу наблюдается и в отношении следующих его характеристик: «А второй — дак любит славу да успех» /4; 427/ — «Я же славы не люблю» («А меня тут узнают…», 1968); «А на финише прижмет — / Грудью ленточку порвет» /4; 427/ — «Мне не порвать вовек ту финишную ленту» («Горизонт», 1971 /3; 359/). Кроме того, второй первач «на финише прижмет», так же как Борис Буткеев в «Сентиментальном боксере» и князь Олег в черновиках «Песни о вещем Олеге»: «Вот он прижал меня в углу» /1; 199/, «Прижал всех, никто и не пикнул» (АР-8-92).

А описание первого первача: «Да потому что в детстве мало каши ел», — повторяет описание власти (царя Евстигнея) из песни «Клич глашатаев» (1974), также написанной весной 1974 года: «Ел, мол, мало каши он — / Евстигней». И еще одно сходство между этими произведениями: «Кто-то кровью холодней, кто горячей» = «Если кровь у кого горяча…».

Как уже было сказано, второй первач «надеется на славу, на успех», и точно такой же характеристикой наделяет героиня «Песни Саньки» (1967) свою «подругу-блондинку», у которой «веселье и успех». Поэтому она «к подруге не ходила — / Ей не до песен было». А в песне «У нас вчера с позавчера…» (1967) сказано: «Им — успех, а нам — испуг». И это не единственное сходство с «Четверкой первачей»: «Зубы щелкают у них — / Видно, каждый хочет вмиг…» = «Номер первый хочет в раже и в пылу…»: «Кончить дело и начать делить добычу. <…> Они — давай хватать тузы и короли!» = «В тот котел по локоть руку запустить, / Лучший выхватить кусок и откусить / От огромного куска / Больше жирного мяска» /4; 426/; «Только зря они шустры» = «Ну, куда уже быстрей, а он — еще…»/4; 427/. В свою очередь, положение лирического мы и третьего первача характеризуется как безнадежное: «Мы плетемся наугад» = «Переходит сразу он / В задний старенький вагон». Наконец, если «в колоде — как всегда, четыре масти», то и «на дистанции — четверка первачей». А единственное различие связано с мотивом неравенства в борьбе: «Шла неравная игра — одолели шулера» — А борьба на всём пути — / В общем, равная почти». Однако это равенство — мнимое, поскольку победу предстоит одержать четвертому первачу.

Вернемся еще раз к вышеупомянутому мотиву «триединства» власти.