…Там случилось вот что. Убили нашего фуражира. При каких обстоятельствах — неизвестно. Может быть, фуражиры грабили, может быть, нет… В каждой деревне есть теперь рядом с тихими, мирными, умирающими от тифа хохлами бандиты, гайдамаки, ведущие войну со всеми на свете. С большевиками столько же, сколько с нами. Они ли убили? Неизвестно. Никто этим и не интересовался. Убили в такой-то деревне — значит, наказать…
…Деревне за убийство приказано было доставить к одиннадцати часам утра «контрибуцию» — столько-то коров и т. д.
Контрибуция не явилась, и ровно в одиннадцать открылась бомбардировка.
…Трехдюймовки работают точно, отчетливо. Но отчего так долго?
Приказано семьдесят снарядов.
— Зачем так много? (Шульгин интересуется у офицера-артиллериста. — Прим. авт.)
— А куда их деть? Все равно дальше не повезем… Мулы падают…
Значит, для облегчения мулов. По всей деревне. По русскому народу, за который мы же умираем…»