Энуэмент. Дилогия (СИ)

Снежана лишь головой покачала. Столько лет уже живет вместе с ним и каждый раз не перестает удивляться его таким мальчишеским выходкам. Казалось бы, что с годами он должен стать другим, но нет. Как был довольно ветреным мальчишкой, так им и остался. Хотя, когда это было нужно, он всегда становился ее опорой, стеной. Той стеной, за которой она могла пережить любую бурю.

* * *

Добраться до имперской столицы у Радмира получилось уже только глубокой ночью. Несколько минут он решал, что делать дальше, либо отложить свой визит во дворец на утро и где-нибудь переночевать, либо же отправиться туда сегодня. В итоге он решил не откладывать неприятную встречу на завтра и разделаться со всем именно сегодня. К тому же, чем раньше он заберет ребенка к себе, тем ему будет спокойнее. Кто знает этих имперцев, вдруг одному не очень одаренному в умственном плане князю вновь захочется выяснять отношения с ребенком. Тут он, конечно, лукавил. Князь Джоас тогда не приходил, чтобы выяснять отношения с ним и действовал просто на автомате, рефлекторно отвечая на его атаку. Но как бы Радмир не понимал этого умом, свое предвзятое отношение к князю никуда не мог деть.

Посмотрев на прибывших вместе с ним Хидэ и, рекомендованного Жаком, адвоката, он произнес:

— Я понимаю, что вы устали и сейчас очень позднее время, но лучше все закончить сегодня.

Хидэ лишь молча кивнула, а адвокат, немного тучный мужчина с большим и мясистым носом и несколько испуганным взглядом просто посмотрел на него, но также промолчал. Что такого ему про него наговорил Жак, Радмир не знал и мог теряться лишь в догадках. Звали адвоката Эдвард Кронке, но сам он попросил обращаться к нему просто «мэтр Кронке». Впрочем, тот мог смотреть на него с испугом и совсем по другой причине. Когда Радмир посвящал мэтра Кронке в детали, то лицо у того оставалось отрешенным и лишь глаза выдавали эмоции слуги закона. Вполне возможно испуг тогда и появился. Радмир уже успел заметить, что его поведение очень часто вызывает у окружающих если не осуждение, то удивление минимум. Может это оттого, что он не испытывал какого-либо пиетета перед сильными мира сего и не стеснялся это открыто показывать? А может в нем действительно что-то такое было? Далеко за примером ходить не надо было. Та же Лаура, почему-то была уверена, что он послал императора, хотя Радмир вел себя с ним вежливо. Не без дерзости, конечно, но вежливо. Все согласно этикету, который вбивали в него с пеленок. Или может это от того, что он не старался кому-либо угодить лишь бы понравиться? Все может быть. Но тогда был вопрос — это он странный или все остальные вокруг?

Можно было бы спросить у мэтра Кронке прямо о причинах его испуга, да только зачем ему это? Ну боится и боится. Главное, чтобы дело свое исправно делал, когда в этом возникнет необходимость.

В том, что ему удастся забрать сына Арлока, у Радмира не было никаких сомнений. Вопрос перед ним стоял лишь в том, получится сделать это тихо и мирно, или же придется прибегать к крайним мерам. Причем самой крайней мерой Радмир видел решение этого вопроса силовым способом. И вот именно к этому варианту он не хотел прибегать от слова совсем. Даже такой соблазнительный плюс, как возможность вызвать князя Джоаса на дуэль и хорошенько того проучить, ну или просто хорошенько помять тому бока во время заварушки, не перевешивала все минусы подобного варианта. А в том, что князь обязательно вмешается, Радмир не сомневался.

Он посмотрел на Хидэ и мэтра Кронке, идущих прямо за ним. С философских мыслей о причинах испуга адвоката, Радмир перешел на размышления про Хидэ. Эта алва подкинула ему еще одну задачку с множеством неизвестных переменных, но без правильного решения. Точнее, какое бы решение он не принял, то все равно, в чьих-либо глазах будет выглядеть мерзавцем.

В первую очередь его удивило, что при современном уровне медицины в целом и мастерства целителей в частности, никто не мог полностью излечить ее аномалию. Как рассказала, жутко смущающаяся, Хидэ, для этого нужны были желание и самое главное большие финансовые средства. Когда он уточнил насколько большие, то сумма, названная алвой, даже его заставила удивиться. Поэтому решение ее проблемы простой передачей необходимой суммы отпало само собой. Еще и неизвестно, сколько времени бы это заняло. К тому же, у него попросту не было таких свободных средств, и даже если бы они возникли, то при всей его немалой симпатии к ней, он бы вряд ли ей их отдал. Да и с учетом ее характера, алва сама бы их не приняла.