Эныч

— Неплохо, совсем неплохо, дружок, — говорит, поощрительно кивая плащу, Молекула. — Есть порыв, искренность, задор, знание темы… только техника, к сожалению, хромает. Ты вот что, дружок… Становись-ка на все четыре и пошел. С вершины — к подножию и обратно. Ближе к естественному началу. И уверяю тебя, сразу приобретешь то, чего тебе еще пока не достает — объемность звучания и верный тембр. Итак, дружок, с учетом этого Дружеского критического замечания, продемонстрируй нам свое сольное исполнение. Давай.

Под подбадривающие замечания многочисленных участников, чуть помявшись, плащ становится на четвереньки, окидывает взглядом склон и, взмекнув дурным голосом, скачет со скамейки на скамейку, сопровождая свои прыжки протяжным блеяньем. Спустившись к подножию, он делает кульбит и под дружные возгласы одобрения с удвоенной энергией взбирается к вершине. Покорив пик и тяжело дыша, ожидает оценки Молекулы.

— Хорошо, — замечает с улыбкой главный менеджер спортивно-зрелищного мероприятия. — Перспективный козел. Толк будет. Берем на заметку.

Гвоздика поднимается вверх — и вновь среди децибеллозабу-шевавшегося подпарусного моря продолжает свое плавание сико-мороовальное судно.

У буфетной стойки троица студентов, решившая в очередной раз завоевать следующий приз, и присоединившиеся к ним еще двое друзей, вдохновенно разыгрывают батальную инсценировку — высадку союзных войск в Нормандии; «окопавшиеся» по од-; ну сторону стойки жилетка и дипломат яростно поливают из «ручных пулеметов» и забрасывают «гранатами» атакующие их силы «противника»: лязгающего гусеницами и урчащего мотором стреляющего на ходу стриженного «Шермана»; бомбящую обороняющихся «летающую крепость», бейсбольную кепку, и трещащую из автоматической винтовки в пылу наступательного порыва «пехоту», студента в защитного цвета куртке.

Рядом, у холодильного прилавка, визжит и стонет в ударно-джазовом ритме организованный ниисотрудниками вокально-инструментальный ансамбль. Маленький вертлявый представитель технической интеллигенции в кофте-лапше виртуозно водит по своим крупным зубам пластмассовой рукояткой отвертки, производя звучание ксилофона. Его рыжеусый, с меланхоличновыутюженныц.1 лицом товарищ выбивает размеренными ударами своего лба о пустую канистру дребезжаще-рыдающие звучания. Пронизывающим плачем поддерживает ударника в трясущихся руках седого малень-, кого старичка — Виссариона Гурьевича, виолончель. А в центре ВИА, под руководством поднявшегося на остов прилавка и размахивающего большими костистыми руками помятого гражданина в, тирольке, стоят одной плотной стеной и хрюкают на три голоса — бордовый галстук, кожаный пиджак и галстук в горошек.

А еще дальше, за холодильным прилавком, кружится минихо-ровод. Пьяных Сосьет с подругой несут в танце-конвульсии их;; кавалеры — щупленький работник речного пароходства в тельняшке, широконосый с покатым телом мужчина в панамке и сутулый буравящеголовый бородач. От хоровода исходят нестройные рулады протяжного кваканья.

Гвоздика опускется. Снова тишина. Триера замедляет ход и останавливается.

— Неплохо, ребята, — хвалит студентов Молекула. — Это мне живо напомнило высадку морского десанта в Инчоне, кажется, я пятидесятом. Там тоже жарковато было, — он слегка ослабляет на себе шейный платок. — Настоящий боевой натурализм. Поздравляю!.. Ну, а чем еще нас сможете порадовать?

— А чего попросите, — отвечает жилетка, распрямляя плечи. — Когда со стимулом, да без пристяга — мы все сможем.

— Чудесно! — одобрительно глюкает губами Молекула. — Тогда так. Сыграем в павианов. Игра для вашей души и темперамента, — прыжки друг через друга, — прыжок и крик, прыжок и крик. Действуйте, юность!

Студенты, выпаливая в воздух мощные заряды обезьяньих криков, с рабочим энтузиазмом принимаются за прыжки, а Виктор Вильямович Молекула, повернувшись в другую сторону, обращается к научным сотрудникам.

— А вам, господа, должен сказать следующее, — лицо Виктора Вильямовича принимает строго-располагающее выражение. — В исполненной вами композиции четко прослеживается организованность, порядок, сыгранность и научный подход к делу. Во всем этом чувствуется рука незаурядного, пользующегося заслуженным авторитетом руководителя. — Молекула смотрит на бордовый галстук. — Вот вы, скажите мне пожалуйста, какой агрегат у вас на работе является наиболее звучным?

— У нас, уважаемый Виктор Вильямович, — бордовый галстук, полный собственного достоинства, поправляет галстук, — все приборы поют. У каждого своя музыка. Осцилограф, например, флейтою звучит, ЭВээМы — трубой, а циклотрон — как орган кафедральный. Заслушаешься.

— Спасибо, спасибо за приобщение к музыкально-техническим тайнам, — признательно наклоняет голову Молекула. — Да, я не ошибся, — с симпатией окидывает он взглядом ниисотрудников. — Вы и ваши коллеги творчески одаренные люди. И мне доставит огромное удовольствие послушать в исполнении такой великолепной группы звучание столь замечательного научно-храмового органа.