Эолли или легкое путешествие по реке

Она призналась, что сейчас у нее никого нет, следовательно, ни о каком замужестве не могло быть речи. Правда, давний приятель, еще со школьной скамьи, оказывал ей знаки внимания. Но она воспринимала это как дружбу и ничего более.

За год девушка ничуть не изменилась. Тело ее было по-прежнему упругое и нежное. В перерыве горячей борьбы, мы подкреплялись коньяком и чаем. Я сидел, обернув вокруг бедра полотенце, а девушка — накинув на голое тело мою рубашку. Болтали о том, о сем.

— Странно ты себя нынче ведешь, — сказала вдруг, без всякого вступления, Таня.

— Что-то было не так? — спросил я.

— Все так… Только ты… как бы это сказать… Будто изучал каждую клеточку моего тела. Будто впервые видел перед собой женщину… Как новичок, честное слово… Короче, я хочу сказать, — с тобой что- то произошло. Ты не в себе…

— Гм… Ты права. У меня температура. Я болен. А больные всегда ведут себя немного странно.

— Тебе все шутки. А я серьезно. Ты что меня так внимательно изучал?

— Просто давно не виделись. Твое тело будит воображение.

— Да?.. И руки, и каждый палец на ногах рассматривал…

— Хочу купить тебе туфли. Ты какой размер носишь?

— Не надо! Дурная примета. Когда мужчина покупает женщине обувь, это означает одно — надевай-ка, родная, туфли-лодочки и уплывай подальше от меня!

— Неужели?! Вот не знал, что есть такая примета!

— Теперь будешь знать.

Утром Таня приготовила омлет, сварила кофе. Мы позавтракали, и она заторопилась в институт. Уходя, с хитрецой заглянула мне в лицо:

— Позвонишь?

— Позвоню.

— Надеюсь, не через год?

— Нет, раньше.

— Поглядим… Пока!

— Пока!

* * *

Таня была права, — прошлой ночью, при слабом свете ночной лампы, я ее пристально разглядывал. Это произошло помимо моей воли. Как ни крути, мой мозг теперь занимало лишь одно — создание куклы женщины. И я впитывал в себя все, что могло бы пригодиться, и что могло бы дело продвинуть вперед. Все верно, я внимательно изучал обнаженное тело девушки, каждый изгиб, каждый холмик. Неудивительно, что мое поведение показалось Тане странным.

К середине декабря моя работа над созданием кожи завершилась. Было сделано несколько образцов. Я подключил биологический блок к компьютеру и задал программу на вывод образцов. Из пяти проб я выбрал одну, которой дал имя — КТН- 22, то есть, "кожа таинственной незнакомки 22 лет".

Теперь стало ясно, что в мою квартиру-лабораторию приводить Таню и кого бы то ни было еще никак нельзя. Мне совсем не хотелось, чтобы о моих планах знала хоть одна живая душа.

Время шло, но я не знал, как сказать Тане. Взять, да выложить, как есть: "Cлушай, я тут секретные опыты провожу, поэтому ты пока ко мне не приходи." Так, что ли? Не годится. Обидеться может. Или сказать, что уезжаю в длительную загранкомандировку? Тоже не выход.

Новый год я встретил с Таней в уютном кафе в нашем районе, куда я иногда заходил ужинать. После часа ночи мы с ней гуляли по пустынным улицам, а затем я поймал такси и отвез девушку домой, проводил ее до подъезда, после чего вернулся домой. Не знаю, поверила ли Таня моей выдумке, что в квартире у меня сейчас полно народу, что дальние родственники с малыми детьми остановились по пути из Ташкента в Украину.

* * *

Два месяца я трудился над скелетом человека.

Сначала я нарисовал скелет на бумаге, вычертил все параметры, затем перенес все данные на компьютер. При росте 1 метр шестьдесят пять сантиметров, кукла женщины должна была весить пятьдесят семь килограммов. Никакой точкой золотого сечения я не руководствовался. Просто сам я был росту метр семьдесят и весил семьдесят килограммов. Ну а девушка должна бы весить меньше.

Скелет человека я намеревался сделать не из пластмассы, и из сплава меди и бронзы, достаточно крепкий, с учетом нагрузки веса мышечной массы и внутренних органов. Я сделал чертеж и отнес скульптору, тому самому, что выбросил на свалку муфельную печь. Я, конечно, не сказал ему, что печь я подобрал. Так вот, скульптор — его звали Николай — как раз находился в творческом застое, он взялся выполнить мой заказ с большим воодушевлением. У него в подвале был литейный цех — металлургический завод в миниатюре, где он лил свои скульптуры. Я приходил к нему каждый вечер и тщательно следил за его работой, чтобы все отлитые детали соответствовали своему размеру, чтобы каждый позвонок идеально подходил к другому. Николай хорошо сделал свою работу, придраться мне было не к чему.

Наступил день, когда скелет был готов, — все его части, отполированные до блеска, и собранные, пригнанные в единое целое, лежали на кушетке.

Была суббота.

К вечеру, как только закончил я монтировать скелет, в дверь позвонили. Я машинально взглянул на часы — пять часов пятнадцать минут.

— Привет! — улыбалась на пороге Таня. — Я тут мимо проходила. Думаю, дай-ка зайду…

— Здравствуй! — ответил я, и замешкался, растерянный.

— Что, опять пашешь по-черному? — спросила девушка. — И не надоело?

— Видишь ли…

— Ты не один?

— Один.

— Так можно зайти?

— Конечно, входи…