Эолли или легкое путешествие по реке

По мере приближения к горящим огням, в небе расступились тучи, выглянула луна. Вскоре мы увидели очертания рыболовецкого траулера, подошли к корме, где свисали вниз несколько концов каната. Я ухватился за один из них, вскарабкался наверх. Ни души вокруг. На палубе я обнаружил свернутый веревочный трап, распутал его на всякий случай, спустил вниз. Заглянул в рулевую рубку — тоже никого. Спустился вниз, и там, в темном коридоре мне в нос ударил тяжелый запах рыбы и табака. Светилась узкая вертикальная щель приоткрытой двери, оттуда доносилась музыка. Я заглянул в щель. В комнате на кровати мужчина и женщина занимались любовью, — вся спина мужчины была в татуировках, а женщина разметала на подушке длинные белокурые волосы. Над изголовьем любовников и сбоку горели бра. Магнитола на полу извергала дикие звуки тяжелого рока.

Я обследовал другие помещения, нащупывал на стене выключатель, тусклый свет лампочек едва освещал какие-то предметы, рыболовную снасть, сети, веревки. Ну и вот, подумал я, на всем судне только эти двое… Нет здесь Эолли. Трикошин спрятал ее на берегу. Он схитрил, спутал все карты. И все же мне хотелось осмотреть тут все, и запоздало пожалел, что не попросил у Юрко фонарик. Я прошел в темноте вглубь коридора и уперся в тупик, верней, наткнулся на железную решетку. За ней кто-то находился, мой слух уловил дыхание живого существа.

— Андрей! — услышал я девичий шепот и в следующую секунду мою руку обхватили холодные ладони. — Андрей!

— Эолли! Ты?!

— Андрей!.. Я знала, что ты найдешь меня… Здесь замок…

— Замок?!. Погоди, Эолли…

Я развернулся, пошел в обратную сторону и в это время яркий луч фонаря ударил мне в глаза, ослепил.

— Это я, Юрко, — сказал шепотом светивший. — Ну, что, нашел жену?

— Да. Они ее заперли.

— Вот свиньи!

Я рванул дверь каюты. Любовники уже закончили свое дело и лежали, расслабленные, укрывшись кое-как одеялом. Музыка продолжала громко орать. На столике стояли опорожненная бутылка виски, два стакана, валялась апельсиновая кожура. При виде меня с пистолетом в руке, женщина испуганно вскрикнула, а мужчина медленно присел. Ему было лет сорок, подстриженный наголо, коренастый, похожий на боксера. Юрко приблизился к нему, достал из-под подушки спрятанный пистолет и выключил магнитофон.

— Ключ! — приказал я.

Мужчина кивнул на вешалку. Там на крючке висел ключ.

— Зря вы это затеяли! — проговорил боксер недовольным тоном. — Зря. Мы могли бы договориться…

— Сейчас нажму на курок, и будешь ты, гад, договариваться на дне моря с акулами! — Я приблизился к нему. Было желание ударить его по лицу, но я не мог это сделать при женщине. Просто посмотрел на него в упор, чтобы запомнить.

* * *

Юрко завел мотор. Траулер стал стремительно отдаляться в густую темень ночи. И вскоре два фонаря на мачте превратились в маленькие светящиеся, точно звезды, точки.

Мы сидели в рулевой рубке, прижавшись друг к другу. Эолли молчала, по ее лицу струились слезы.

— Мне приснился сон, что ты стоишь за дверью, — сказала она. — Хочу позвать тебя, а сил нет… Мы уже никогда не расстанемся…

— Не расстанемся, — сказал я.

Юрко, стоя за штурвалом, время от времени поглядывал на нас, усмехаясь, наконец, он не выдержал, бросил:

— Надо же! Чего только не бывает в жизни!

* * *

Первой задачей было — пойти в гостиницу и расквитаться с Трикошиным, разок- другой въехать ему в морду, чего мне и хотелось с самого начала. Но я подавил в себе этот порыв, и попросил Юрко высадить нас в другом месте, вдали от гостиницы.

Когда мы с Эолли ступили на мостик, Юрко задержал меня.

— Слухай, я тебе половину денег верну, — сказал он. — Ведь обошлось без приключений.

— Оставь себе, — ответил я. — Большое спасибо!

— Что ж, ладно…

— Будь осторожен. Они могли тебя запомнить.

— Пусть только сунутся! У меня ж тут друзья кругом!

— Ну, будь здоров!

— И ты — тоже. Не теряй больше свою жинку!

— Обещаю!

Мы пожали друг другу руки. И катер Юрко отчалил, растворился в ночи.

Мы шагали по пустынной набережной. Чернильное темное небо начало потихоньку разбавляться фиолетовым. Утро потихоньку набирало силу. У фонарного столба я взглянул на часы: 5:15. Эолли, пока шли, не проронила ни слова, с накинутым на плечи моей курткой, жалась ко мне, поникла вся, будто силы враз покинули ее. Я заметил еще, — она слегка прихрамывала на правую ногу. И тогда мне вспомнилась бракованная деталь скульптора в правой стопе ее, ладьевидная кость с изъяном. Возможно, она вызывала боль. Ничего не говоря, я взял девушку на руки.

— Я тяжелая, — сказала Эолли.

— Совсем нет. Не беспокойся…

— Я два дня не видела солнца…

— Все будет хорошо. Потерпи немного.

Эолли необходимо было солнце. На судне ее долго держали взаперти в мрачном, вонючем кубрике, где ни света, ни свежего воздуха.

Вскоре я увидел пятиэтажное здание среди кипарисов, на его фасаде горела неоновая надпись "Отель "Альбатрос".

Я толкнул стеклянную дверь и занес Эолли в фойе гостиницы, усадил на диван. Из-за стойки вышел молодой администратор.

— Что такое?! — спросил он встревожено. — Девушке плохо? Вызвать скорую?