Эоловы арфы

Волонтеры молчали, боязливо перешептывались, переминались с ноги на ногу.

- Я спрашиваю, где Дреер? - чуть тише, но ничуть не миролюбивее повторил Виллих.

- Мы не знаем, где он! - крикнули из толпы. - Куда-то уехал.

- Хорошо, - решительно сказал Виллих. - Поговорим без него. Мне доложили, что вы подняли бунт. Это правда? Чем вы недовольны?

Снова никто ничего не ответил. Томительное молчание затягивалось.

- Может быть, вы считаете, что вас выдвигали на особенно опасные участки? - Виллих лихорадочно бегал негодующим взглядом по лицам, словно ища зачинщиков. - Может быть, вас хуже, чем других, снабжали боеприпасами или кормили? Нет? Так в чем же дело?

Энгельс шепнул:

- Спроси, какие у них потери.

- Да это же мы знаем: три человека легко ранены, - негромко ответил Виллих.

- Все равно спроси. Скажи, что у других больше.

Вдруг из толпы раздался выкрик:

- Нас хотят вести на убой!

- На убой? - переспросил Виллих. - Кто это сказал?

- Я! - поднял руку пожилой седобородый волонтер, видимо решившийся на все.

- Выйти из толпы! - скомандовал Виллих.

Люди расступились, и седобородый медленно прошел по коридору к самому крыльцу. Он был не совсем трезв. Энгельс заметил, как все тело Виллиха в бешенстве напряглось, его правая рука готова была вот-вот упасть на рукоять пистолета. Энгельс вплотную подошел к командиру, прижался бедром к его пистолету, прошептал сквозь зубы:

- Ради бога, не наделай глупостей! Держи себя в руках.

Волонтер ждал, что будет дальше, ждали и все остальные.

- Вы не участвовали еще ни в одном сражении. - Виллих обвел рукой толпу. - Вы только мешали сражаться настоящим солдатам. Три человека, что ранены у вас, ранены не в бою, а при отходе. И вот теперь, еще не понюхав пороха, вы уже вопите, что вас ведут на убой!

- А что же нас ждет? - дерзко спросил седобородый.

- А на что вы рассчитывали, когда вступали в народное ополчение? глядя ему в мутноватые зрачки, спросил Виллих. - На веселую прогулку? На бесплатное посещение кабаков? Революция никому не дает никаких гарантий. Я не знаю, что вас ждет, как не знаю и того, что ждет и меня или вот Энгельса.

- Нас ведут на убой! - упрямо повторил старый волонтер.

Виллих сделал шаг навстречу ему и злобно, тихо скомандовал:

- Сдать оружие!

Волонтер метнулся было в каком-то протестующем порыве, но тут же под яростным взглядом Виллиха заколебался, смяк и, сделав вперед два шага, положил на ступеньку крыльца свое ружье.

Толпа зашумела, задвигалась, послышались крики: "Не будем сдавать оружие!"

Виллих отступил на прежнее место и поднял руку, снова требуя тишины и внимания.

- Мы не собираемся вас разоружать, - сказал он более спокойно. - Но держать вас в составе своего отряда, командовать вами я больше не желаю. Вы свободны. Можете отправляться на все четыре стороны. Идите хоть к пруссакам, поклонитесь им в ножки и покайтесь в своих революционных грехах.

Шум возобновился, кто-то крикнул громче других:

- Не смейте так с нами говорить! Мы добровольцы!

Видимо опасаясь, что наговорит лишнего, и понимая, что все самое главное уже сказано, Виллих обернулся к Энгельсу:

- Скажи им несколько слов.

Энгельс согласно кивнул головой и выступил вперед. Толпа затихла.

- Да, - начал он негромко, - вы добровольцы. Но все, что говорил здесь о вас командир отряда, сущая правда. И вам не остается ничего другого, как проглотить ее. Вы примкнули к революции, не понимая, как видно, что это такое. И вот теперь вы кричите, что вас ведут на гибель, в то время как вам очень хотелось бы принять участие в параде. А следовало с самого начала знать, что парада может и не быть.

Видя, что начальник штаба лишь подкрепляет сказанное командиром отряда, волонтеры опять зашумели.

- Завтра мы двинемся на юг, и, возможно, завтра же произойдет гораздо более серьезное сражение, чем сегодняшнее, - продолжал Энгельс. - Никто не может вам обещать в этом сражении ни вашей личной сохранности, ни общего благоприятного исхода. И если вы не дорожите честью своей родины приславшего вас к нам Бадена, то можете оставить нас.

Тут на крыльцо поднялся седобородый волонтер и начал нудно и невнятно говорить, какой он честный солдат и какие добрые у него намерения. Минут через пять Виллих прервал его:

- Хватит болтовни. У нас много дел. Приказываю батальону немедленно оставить наше расположение.

Волонтеры стали выстраиваться в колонну, и через четверть часа она уже покидала Альберсвейлер.

- Скатертью дорога, - ударил хлыстом по голенищу Виллих.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Отдав распоряжение отряду снова готовиться в путь, Виллих сказал Энгельсу, чтобы он воспользовался нарочным, прибывшим от Мерославского вместе с подкреплением, и послал бы с ним обстоятельное донесение главнокомандующему о действиях отряда за последние два дня.

Составление такого донесения требовало немало времени, поэтому Энгельс вынужден был, когда отряд снялся с места и двинулся на юг, остаться вдвоем с нарочным и засесть за писание бумаги. Он надеялся догнать отряд вечером в Канделе.