Эон. Часть 1 (СИ)

База напоминала F2 организм, где все было четко устроено и организовано. Командование, подчинение. Старшие-младшие по званию. Совсем сопляки и уже закаленные, прошедшие не одно сражение. Закоренелые бойцы и еще юные, но со строгими и суровыми лицами юноши и девушки. Люди. Множество людей недружелюбно созерцало появление необычных гостей. Но долго глазеть им не удавалось, окрик от тех, кому они сегодня подчинялись, заставлял возвращаться к работе, отворачивать голову и снова уставляться в рутину, в которой они жили день за днем. И которая помогала им выживать.

Несмотря на видимость четкой и структурной организации, до отлаженных искусственных механизмов деятельность людей не дотягивала. Они слишком торопились. Не могли сосредоточиться. Внезапно выходили из себя и рыком отвечали на простые вопросы. Не могли быстро сориентироваться и совершали ошибки, которые приводили к серьезным последствиям. Кто-то не досчитался нескольких единиц оружия, кто-то кричал, что испортился провиант. Молодняк обсуждал, что руководство ничего не может добиться. Что снова сидит, сложа руки. Что им приходится изо дня в день торчать в этих душных стенах, натирая пол, начищая оружия, разбирая провиант, готовя еду и слушая, как прожженные вояки, которые на деле ничего не могут, составляют один за другим варианты провального плана.

Враждебность, угнетенное состояние так и витали в воздухе. Они все устали, это чувствовалось. На нервах, на взводе – человеческие существа казались клубком электрических проводов, до которых чуть только дотронься, и они сразу же пустят разряд. Излишняя торопливость и невнимательность, напряженность и погруженность, сосредоточенность в тех делах, которые не требовали такой огромной отдачи. Люди редко умели правильно расставлять приоритеты и планировать свое время и деятельность так, чтобы это приносило максимальный результат при минимуме затраченных усилий. А потом, когда они понимали, что где-то совершали ошибку, то, как правило, не пытались ее устранить, а впадали в злость или начинали винить в своих промахах кого угодно, только не себя самих. Или, наоборот, занимались излишним самоедством. F2 всегда поражало, насколько быстро люди могли терять способность здраво мыслить и превращались абсолютно в алогичных существ.

Пускать в такое скопище Джайну… F2 не мог сказать, что его это страшило, потому что подобное чувство ему почти не было ведомо, хотя он и не раз наблюдал, как от ужаса расширяются глаза людей, как их рты начинают кривиться, а они сами впадают в ступор, теряя возможность пошевелиться, и не могут связать двух слов, из-за чего домысливать все приходилось самому. Но его напрягал тот факт, что робота неизвестной конструкции, которая вела себя как человек и которую все считали человеком, в будущем, возможно, придется оставить с ними на большой промежуток времени. F2 сделал мысленную заметку проследить за тем, чтобы Джайна держалась по большей части при нем, хотя та, похоже, и не рвалась контактировать со всеми этими людьми. Хотя, быть может, немного социализации ей бы не помешало. Если уж она сама так уверенно, как уже успел понять F2, считает себя человеком. Да и ему не особенно хотелось, чтобы под ногами постоянно мешалось такое неразумное существо. Поэтому сбагрить бы ее на время кому-нибудь было неплохим решением, но F2 опасался, как бы из этого не вышло ничего плохого. Поэтому пока приходилось терпеть неудобства и не отпускать Джайну от себя далеко.

– Говорю тебе, ее надо сразу к Марите, – фыркнул Глейн, заставляя F2, таким образом, сосредоточиться на разговоре этого человека с Николасом, который выглядел нахмуренным.

– Прямо сразу?

– Да ты посмотри на нее, – Глейн склонился к уху Николаса, так, чтобы его мог слышать только он, – какая она изнеженная. Такая точно не протянет в наших условиях. Сдохнет еще с непривычки.

Джайна, будто бы почувствовав, что говорят о ней, осторожно оглянулась. F2 уже перестала удивлять неуместная чуткость, с которой она реагировала на некоторые вещи. Но в рассуждениях Глейна была своя правда – для людей, у которых радость и что-то положительное, без примеси цинизма и подозрений, давно уже перестали появляться в гостях, Джайна казалась пришельцем из другого мира. Они все еще продолжали видеть в ней человека. И не просто человека, а изнеженного, не приспособленного к суровым реалиям жителя Столиц, которого резко выбросили из его комфортных условий, поместив туда, куда он совершенно не вписывался. Нельзя сказать, что Джайна слишком сильно отличалась от того, какое впечатление она производила на местных, но, пожалуй, в действительности картина не казалась такой уж ужасной, какой уже успела сложиться в головах этих людей.

– Да хватит ломаться, ее сразу же надо на обследование. Тем более Марита – врач опытный. И не с такими общий язык находила.

– Пожалуй, – с сомнением посмотрел на Джайну Николас, – тем более, девушку надо бы успокоить. А Марита как никто другой сможет с этим справиться.