Эон. Возвращение заклинателя

– Нет. – Она взмахом руки отослала его прочь и снова перечитала свиток, теперь уже внимательнее. – Что ж, – заметила леди Дела, нахмурившись, – становится все интереснее и интереснее. Остается надеяться, что они не станут винить гонца.

Я глянула на плавные иероглифы, испещрявшие бумагу, но ни один из них не узнала.

– Что это?

– Поэма леди Джилы, с которой она выступит на состязании. – Леди Дела положила свиток на стол. – Разумеется, она не может лично представить ее перед двором, поэтому попросила меня ее прочитать. Прошлым летом я перевела сборник ее стихов, и он имел большой успех.

– А что это за язык? Она из восточных племен?

– Нет, нет. – Леди Дела наклонилась ближе и прошептала: – Это женское письмо.

– Что?

Леди Дела улыбнулась, глядя на мое озадаченное лицо:

– Это старинная традиция, передающаяся от матери к дочери. Думаю, возник этот язык тогда, когда женщины стали писать друг другу письма, желая выразить свои чувства. Не слишком сложный, разумеется, но раз нам не дозволено пользоваться мужским письмом, то почему бы не найти свой способ выражать мысли и делиться чувствами… – Она помолчала и посмотрела на свиток. – И одиночеством.

В памяти всплыл нечеткий образ женщины, выводящей палочкой какие-то символы на песке. Она обнимала меня за плечи. Моя мать? Я отпустила воспоминание и села ровно. Лорд-заклинатель не имеет ничего общего с женским письмом. Или женскими мыслями и страхами.

– Расскажи мне о лорде Чионе, – попросила я.

Леди Дела взяла свиток и спрятала в рукав, ни капли не удивившись резкой смене темы.

– За ним следует присматривать. Дракон-змея – покровитель проницательности, и сам лорд Чион на редкость умен.

Я посмотрела в его сторону. Со своего места я видела лишь длинную руку, баюкающую чашу вина. Если лорд Чион умеет распознавать ложь, мне лучше держаться от него подальше.

– И кому принадлежит его верность?

Леди Дела кивнула в сторону лорда Идо.

Дальше сидел лорд Драм, заклинатель Лошади. Леди Дела открыла веер и с преувеличенным рвением помахала им перед лицом. Дракон-лошадь считался покровителем страсти, поведала она с придыханием, и лорд Драм весьма серьезно относился к своему делу. Я мельком увидела его оживленное лицо, когда он откинулся на своем стуле и рассмеялся. Лорд Драм выглядел энергичнее других, хотя ему недоставало мощи лорда Идо.

– Человек императора, – прибавила леди Дела, – но толку от него особого нет, так как он не пользуется уважением прочих заклинателей.

Подали следующую перемену: приготовленную всеми мыслимыми способами курицу и большие чаши дикого риса. Я ковырнула куриную ножку, обжаренную в кляре. Желудок был уже так переполнен, что тошнота превратилась в боль. Диллон тоже перестал есть, но продолжал пить вино каждый раз, как слуга подливал напиток в его кубок.

– Знаешь, я никогда прежде не ел гребешков, – сказал он. – Или омаров. Мне не понравился омар. А тебе? Мне вот ни чуточки. – Диллон явно с трудом фокусировал взгляд на моем лице.

– Его вкус очень насыщенный и богатый, – ответила я.

Диллон обрадовано закивал:

– Богатый. Точно. Все богатое. – Внезапно он хихикнул. – Мы богаты.

Леди Дела постучала веером по моей руке:

– Посмотри. Вон там.

Четверо музыкантов, согнувшись, выбежали в центр зала в сопровождении двенадцати мужчин, одетых в костюмы двенадцати небесных животных. Знаменитые драконьи танцоры – я слышала о них, но они никогда не выступали за пределами дворца. Изображавший Зеркального дракона танцор поклонился мне; его тщательно продуманный наряд был усыпан серебряными бусинами, имитировавшими драконью чешую, и заканчивался длинным хвостом.

Первые звуки флейты затрепетали в воздухе, и все разговоры разом смолкли. Танцоры принялись двигаться, принимая позы и копируя поведение своих животных. Они изображали весь двенадцатилетний цикл, пытались танцем рассказать о священном долге заклинателя, который клянется защищать и кормить страну и ее народ. Я ахнула, когда танцоры с помощью серебряных лент изобразили дождь, а потом принялись менять течение «рек», встряхивая полосы синего шелка, и останавливать «ветер» из прозрачного муслина. Затем артисты по очереди принялись подскакивать, показывая в воздухе охраняемые драконами добродетели. Когда настал черед танцора в красном, к нему присоединился еще один в похожем костюме. Артисты схватили друг друга за руки и подпрыгнули вверх, идеально копируя позу партнера. Истина. Мой дракон являлся хранителем истины. Какая ирония. Я неловко поерзала.

Когда представление закончилось, публика разразилась криками и аплодисментами. Я вместе со всеми топала ногами – таким нехитрым образом мы выражали свое восхищение. Пол под танцорами трясся. Они поклонились и выбежали прочь, а слуги принялись тихо разносить первую перемену сладостей. Булочки в тростниковом сиропе, сладкие орехи, сливы в сахаре, медовые соты, свежие ягоды, небольшие кексы и круглые сладкие пирожки.

– Мед! – завопил Диллон, схватил капающие соты прямо с подноса и помахал ими передо мной: – Смотри, Эон! Мед!

Раздался громкий треск – кость ударилась о кость. Голова Диллона резко запрокинулась.