Эпическое крушение Джини Ло (ЛП)

шестнадцатилетняя девушка, отвечающая на это имя, но за этим не пряталось сверкающей

сердцевины, которую можно было отполировать и показать всем.

Я подавила гордость и улыбнулась.

- Думаю, я поняла, - сказала я. – В следующий раз будет лучше.

* * *

Я ушла от Анны подавленной, что было не новым. Я купила два кофе в кафе

напротив, один тут же выпила. Другой взяла с собой в такси.

Такси было тратой денег, но я не могла в таком состоянии садиться в автобус.

Водитель поехал по финансовому району, который был почти пустым в выходной. Мы

подъехали к зданию, похожему на банк. Вторая часть поездки.

Я открыла дверь в спортзал и тут же услышала ремикс нового хита «EDM». Девушка

за стойкой выдавала номерки, улыбнулась и помахала мне проходить.

Не было людно, ведь близился вечер. Спортзал был огромным, сад тренажеров, но я

нашла его в углу, вытирающего мел со штанги. Я похлопала его по плечу, и он обернулся.

- Привет, пап.

Отец просиял и обнял меня.

А потом без лишних слов поднял руки. Я схватилась за ним, мы начали бороться, все

время смеясь.

Не знаю, с каких пор мы так играли при встрече, но он давно не выигрывал. Папа

был не больше мамы.

Как только я выгнула его запястья на девяносто градусов, он завопил:

- Сдаюсь, сдаюсь! – я отпустила, и он тряхнул руками. – В прошлом месяце ты не

была такой сильной.

- Тренер заставляет тренировать хватку, - сказала я. – Мы сжимаем теннисные мячи.

- А тут есть занятия для скалолазов. Тебе нужно увидеть стену, которую они решили

сделать для этого. О-о-о. До потолка будет.

Я слушала, как он описывал радостно, как улучшится спортзал, словно он хозяином,

а не частью команды уборки. Дела были хорошо, он кипел энергией. Было приятно видеть

его таким.

Мой отец родился в один год с матерью, но по нему этого не было видно. Он был

портретом Дориана Грея, который забирал все морщины времени с маминой кожи. Только

его еще темные волосы не давали его морщинистому лицу выглядеть старо.

Папа был из тех, кого редко замечали люди. Он был неудачником. Полным

неудачником. Худшим из тех, кто мог быть в этой эпохе.

Моя семья жила неплохо. Не богато, но все же неплохо, была возможность даже

поехать в Диснейленд. Папа работал в страховой компании, когда я была маленькой.

Работа была скромной, но все же работой.

А в один день, как говорила мама, он решил, что слишком хорош, чтобы работать на

кого-то. Он оставил работу, взял заем и открыл магазин мебели, как идиот.

Папа считал, что риск оправдан, он пытался получить лучшую жизнь, которую

пассивно требовала его жена. Он продавал дешевую мебель, почти не платил работникам.

Ужасный план.

Я помнила магазин. Столы пахли пылью, как бы на них не брызгали лимоном.

Стеклянные кофейные столики восьмиугольной формы. Я бегала среди рядов мебели,

пока не вогнала в щеку занозу размером с зубочистку.

Успеха не было. Магазин медленно умирал годами, забирая деньги и душу папы. Он

испробовал все, даже проводил короткий дорогой эксперимент. Но ничего не получилось.

И мама отказалась и дальше работать с ним. Ей пришлось найти другую работу,

чтобы хоть как-то жить. Папа решил, что это предательство. Они ссорились и не могли

успокоиться.

Магазин был ликвидирован из-за убытков, все разрушилось, и он покинул дом. Или

его выгнали. Не важно. Он общался с людьми еще хуже мамы. Работу он хорошую не

нашел.

У него не было высшего образования. Отец в колледж не ходил.

* * *

Когда мама сказала, что он живет в городе один, я представила худшее. Грязная

квартира, плохие соседи. Что он не мог свести концы с концами. Пил.

Когда я увидела его после развода, он сказал, что я не ошибалась. Но так было

первые пару месяцев после развода.

Он оставил надежды и попал в этот спортзал. Дверь была открыта, доносилась

музыка. Он заглянул и восхитился накачанными телами и лязгом железа.

Он понял вывеску «Ищем работников». Он спросил об этом. Может, случайно, но

его приняли в команду уборки.

Это спасло ему жизнь. Он был средних лет, занимался низкой работой, но никто не

задавал вопросов, никто не спрашивал, как он до такого дошел. Может, все думали, что он

только на это и годился.

Но тренеры относились к нему с добром, и он нашел то, чего ему не хватало. Он мог

говорить с людьми, сохранять разум.

Так было и теперь. Мне нравилось приходить к нему сюда, где он был радостный. И

он с каждым разом выглядел все лучше. Хозяева зала следили за здоровьем работников и

разрешали использовать тренажеры после работы. Он немного накачал мышцы.

- Как мама? – спросил он.

- Все так же, - я не думала о новостях. О ней. – Она познакомилась с моими

школьными друзьями. Она рада.

- Хорошо. Нет ничего лучше для твоей матери.

И я поняла, что придется порой звать Квентина и его «родителей». Ради мамы. Я

могла пережить смущение, чтобы она сова взбодрилась.

- А как ты? – спросил он.

- Честно? Не очень. Я… не в себе в эти дни. У тебя бывало, когда люди говорили