Эпидемии и общество: от Черной смерти до новейших вирусов

За одну кровавую трапезу блоха и того и другого вида может выпить примерно столько же крови, сколько весит сама. В этом объеме содержатся миллионы бактерий. Как только бактерия Yersinia pestis попала в блоху, насекомое обречено. Чумные палочки блокируют клапан, регулирующий продвижение пищи в желудок, и блоха медленно умирает от голода и обезвоживания. Такое нарушение в переднем отделе пищеварительной системы приводит не только к смерти блохи, но и к прямой передаче инфекции людям. Закупорка зоба вынуждает блоху при каждом укусе отрыгивать порцию крови, уже смешавшуюся с чумными бактериями, а это гарантирует, что каждый укус будет заразным. К тому же оголодавшая блоха снова и снова жадно впивается в плоть в тщетной попытке выжить. Перед смертью зараженная крысиная блоха становится убийственно эффективным переносчиком заразы.

Затем крыса, в шерсти которой сидят чумные блохи, заболевает и умирает, а насекомые перепрыгивают на теплое тело другого млекопитающего – им может оказаться как грызун, так и человек. Новых хозяев блохи отыскивают с помощью органов чувств, которые очень восприимчивы к теплу, колебаниям и углекислому газу. Благодаря своей легендарной прыгучести блохи разносят инфекцию с большим успехом, однако незараженные чумой блохи делают продолжительные паузы между приемами крови, иногда до шести недель, чем и объясняется неравномерный прирост случаев заболевания во время эпидемии.

Блохи вида Xenopsylla cheopis предпочитают крыс, а на человека переселяются, только если поблизости нет живых грызунов. Поэтому массовое вымирание крысиной колонии приводит к внезапному появлению полчищ голодных блох, которые за отсутствием альтернативы паразитируют на людях. Этим блошиным поведением и объясняется взрывной характер эпидемий чумы, когда резкий скачок заболеваемости и смертности наблюдается в самом начале, в то время как у эпидемий других заболеваний ту же динамику описывает колоколообразная кривая.

Когда чумная палочка преодолевает видовой барьер между крысой и человеком, люди начинают разносить блох, а с ними и заразу среди домочадцев и соседей – так образуются очаги болезни и начинается чума. Однако выступает она заболеванием не отдельных людей, а целых хозяйств, городских кварталов и деревень. Важнейшее значение имеют условия жизни людей, особенно плотность проживания и санитария. Блохам значительно легче перемещаться между хозяевами в условиях тесноты, когда в одной комнате ютится целая толпа, а в одной кровати, возможно, спят всей семьей. Особенно интенсивно чума разносится во время ритуалов обряжения покойных и прощания с ними: пока труп остывает, населяющие его блохи отчаянно пытаются перепрыгнуть на ближайшее теплое тело.

Чтобы началась эпидемия, первые очаги в Африке и Центральной Азии должны были активно контактировать с внешним миром, поддерживать хозяйственные, религиозные и торговые связи. Немаловажную роль в распространении заразы играла одежда больных. В эпоху раннего Нового времени любой текстиль имел очень высокую ценность, поэтому одежду умершего, как и его постельное белье, либо использовали повторно, либо складывали в ящик и продавали на базаре или ярмарке, нередко вместе с еще живыми блохами, притаившимися в складках. Были профессии, требовавшие частого взаимодействия с больными, умирающими и покойными, а значит, и с их эктопаразитами. Уличные торговцы, врачи, священники, могильщики и прачки во время чумы подвергались очень большой опасности, они же и разносили болезнь всё дальше, просто исполняя трудовые обязанности. Невольными разносчиками чумы становились мельники и пекари, потому что зерно привлекало крыс.

Ощутимый «вклад» и в первую пандемию, и в позднесредневековые вспышки второй внесли монастыри – обеспечили чуме возможность бушевать и в малонаселенных сельских районах, и в городских поселениях. Во-первых, монастыри служили узловыми пунктами в системе реализации зерна – связующим звеном между поселками и деревнями; во-вторых, монастыри и так представляли собой сообщества людей, живущих в стесненных условиях, а во времена бедствия давали кров еще и беженцам из зараженных чумой областей. Таким образом, в монастырских угодьях оказывались и здоровые, и больные, и носители заразных блох, которым в сложившихся условиях разносить чуму было гораздо проще.

Но блохи хотя бы на дальние расстояния не перемещаются, в отличие от крыс – заядлых путешественниц. Зарывшись в зерно, они колесили по суше на телегах и рассекали по воде на лодках и баржах. Ну а морем крысы добирались даже до самых отдаленных мест. Проникая на корабли по канатам и сходням, зараженные грызуны прятались в трюмах с пшеницей и рисом. Так что в распространении чумы на дальние расстояния не последнюю роль играло судоходство. Это объясняет эпидемиологию заболевания: сначала чума прибывала в страну на корабле, а затем распространялась вглубь ее дорожным и речным транспортом. Для черных крыс Средиземное море было не преградой, а скоростным шоссе.