Эпидемия

Гарин пару секунд переваривал услышанное. Похоже, последние события весьма неблагоприятно отразились на психике его интерна. Нет, ее точно надо отправить домой.

От удивления он убрал трубку от уха и стоял, словно атлет, собравшийся хорошенько «накачать» бицепсы. Вот только вместо гантелей он держал телефонную трубку и раскаленный утюг. Гарин ошеломленно переводил взгляд с одного предмета на другой, будто недоумевал, каким образом они могли оказаться у него в руках.

За тонкой дверью раздался мужской голос.

– Скажите, пожалуйста, как нам найти Андрея Дмитриевича Гарина?

– Гарина… Он, наверное, в кабинете заведующего, – отвечала постовая медсестра.

– Спасибо, – поблагодарил голос, и Гарин услышал шаги.

Вроде бы все сходилось – его действительно искали. Но неужели его искали затем, чтобы убить?

Машинально, не отдавая себе отчета в том, что делает, Гарин положил трубку на стол и подошел к двери. Изнутри, со стороны кабинета, в замке торчал ключ, и Гарин быстро повернул его. Два раза.

Шаги приблизились и вдруг стихли.

Гарин увидел, как дверная ручка стала медленно поворачиваться. Тихо-тихо.

Затем тот, кто стоял по ту сторону, аккуратно потянул ручку на себя. Гарин затаил дыхание. Дверь не открылась.

Раздался деликатный стук.

– Андрей Дмитриевич! Откройте, пожалуйста!

Гарин с трудом подавил желание спросить: «Кто там?» Он облизнул мгновенно пересохшие губы и стал осторожно пятиться назад, к столу, думая только об одном – лишь бы пол под ногами не заскрипел.

– Андрей Дмитриевич! – настойчиво повторил голос. – Откройте, нам нужно с вами поговорить.

Гарин почувствовал, что уперся задом в острый угол столешницы. Он провел рукой и обнаружил злосчастный прибор.

– Андрей Дмитриевич! – закричала трубка голосом Алены. – Ну что же вы молчите? Вас уже убили?

– Он там! – раздался другой голос, хрипловатый и надтреснутый.

И дальше случилось странное.

Как в замедленном кино Гарин увидел, что дверь вспухает, словно кто-то снаружи всадил в нее дрель. Все происходило совершенно беззвучно: раз, два, три… Три аккуратных отверстия появились почти одновременно, все на уровне его груди, с равными промежутками.

За спиной зазвенело лопнувшее стекло; Гарин быстро обернулся и увидел, что аквариум разлетелся вдребезги и потоки воды вместе с золотыми рыбками льются прямо на пол.

– Да что же это я? – пробормотал Гарин.

Разум уже понимал, что надо бежать без оглядки, но ноги отказывались повиноваться.

– Да что же это? – он поднял горячий утюг, как свою единственную защиту.

Еще четыре дырки – очень кучно, в районе замка. Пули раскрошили хлипкую фанеру; затем кто-то резко дернул дверь, и она чуть было не подалась. Замок захрустел.

– Вот ведь… – оцепенение прошло.

Адреналин захлестнул кровь, как приливная волна; Гарину стало жарко. Он отбросил ненужный утюг, сгреб со стола пластиковую коробочку и записку и бросился к раскрытому окну.

Он поскользнулся на золотой рыбке, бившейся на полу, и это его спасло. Над головой прожужжало наподобие большого надоедливого шершня, и глиняный горшок с вечно засыхающим цветком, стоявший на шкафу, разлетелся, словно по мановению волшебной палочки…

Чтобы сохранить равновесие, Гарин вытянул руки и уперся в подоконник. За спиной с громким треском распахнулась дверь.

Гарин оттолкнулся обеими ногами от пола и вывалился в окно. В полете он успел обернуться и увидел картину, отпечатавшуюся в сознании ясно, как стоп-кадр: двое молодых мужчин, одного роста и телосложения, оба светло-русые и в серых костюмах, стояли на пороге, вытянув перед собой руки с пистолетами («на стволы накручены какие-то черные болванки… глушители, что ли…»), и целились в него.

«Интересно, какие у них ботинки?» – подумал Гарин, падая со второго этажа. Пуля звонко ударила в бетонный подоконник и дала рикошет.

Яркий свет люминесцентных ламп, лившийся из-под потолка, рождал у Кашинцева странное чувство – словно он угодил в какую-то временную петлю, столь горячо любимую авторами фантастических романов и фильмов. Свет был ровный и монотонный: он не усиливался и не становился слабее, он просто длился.

Электронные часы на экране ноутбука показывали второй час по полудни, но в этом проклятом актовом зале, расположенном где-то под землей, ничего не менялось. Кашинцев успел проштудировать все полторы тысячи листов, что лежали в железном ящике, и не нашел ничего нового. Ничего такого, что позволило бы ему сдвинуться с мертвой точки.

Если подводить краткий и весьма неутешительный итог – он застрял.

Кашинцев знал про этот вирус почти все, за исключением самого главного: как он активируется? Ведь это должно быть просто. Так же просто, как щелчок выключателя.

Некое воздействие – и нейраминидаза переходит в активную форму, вирус внедряется в клетку и начинает свою гибельную работу. Да. Вроде бы все так. И, казалось бы, что тут сложного – исключить действие пускового фактора, и эпидемия остановится. Но…

Видимо, он чего-то не знал. Или – что было более вероятным – ему нарочно чего-то не говорили.