Эпидемия

— Городской… — озадаченно подтвердил земноводный молодой человек.

— И что там говорят?

— О чем?

— Ползавода пропало! — рявкнул Мурыгин. — О чем…

— А-а… — с облегчением сообразил ныряльщик. — Так ведь это же где-то в Огайо!..

Теперь уже ошалел Сергей Арсентьевич.

— Где?!

— В Огайо… — Юноша пожал гладкими тюленьими плечами. С правого свисала бурая рваная тряпочка. Возможно, водоросль. — Вечером вчера передавали… Завод пропал. Америкосы туда сначала полицию, потом армию двинули… Бомбят уже вовсю…

Мурыгин со Стоеростиным повернулись друг к другу медленно и надолго. Потом снова уставились на страшного вестника. Тот стоял на одной ластоногой конечности и, сам не подозревая об убийственной сути сказанного, обувал другую.

— Про ядерный удар ничего не говорят? — У Сергея Арсентьевича сел голос.

— Вроде ничего… — невнятно ответил ныряльщик, вправляя в рот пластиковый загубник. Надвинул маску, подобрал сетку с налимами и, приветливо помахав на прощание, зашлепал по льдистому мелководью.

* * *

Хотели вскарабкаться наверх по тем же корням, но балансирующий на краешке обрывчика тополь так страшно дрогнул, что решили не будить лиха и побрели вдоль крутого песчаного откоса, высматривая хорошую промоину. Идущее к закату солнце зависло над противоположным берегом. Волга пылала. Чайки, подобно камушкам рассыпанные по дальней отмели, стали из белых розовыми.

— Значит, вот оно как… — пришибленно повторял и повторял Сергей Арсентьевич. — Значит, не только у нас… Значит, везде…

Стоеростин в ответ лишь уклончиво двигал бровями.

Наконец обрывчик пошел на снижение и вскоре достиг метровой высоты. Мурыгин подсадил Костика, а Костик потом вытащил наверх Мурыгина за руку. Глазам предстал предвечерний сосняк, особенно красивый отсюда, с берега: стволы — будто остывающий металл.

— Да… — уныло подал голос Стоеростин. — По сравнению с ними мы даже не кошки. Мы — муравьи. Но, знаешь, иногда после муравьев от людей одни скелеты остаются…

И вспомнились Мурыгину виденные по телевизору кадры кинохроники: чудовищные авианосцы, вспучивающийся ад атомного взрыва… Деяния человеческие. А самих творцов всей этой жути издали даже и не видать — действительно мураши мурашами…

— Если американцы уже бомбят… — продолжал размышлять вслух Костик. — Тогда и мы скоро…

— Но начнут-то — с завода?..

— Начнут с завода…

— А может, не будут?..

— Черт их знает…

Сами не заметили, как одолели половину сосняка. Наконец Стоеростин сообразил, всполошился:

— Какого ж мы хрена через лес идем? Нас же сейчас…

Замерли. Апокалиптических видений — как не бывало. Вплотную подступила угроза третьего по счету умба.

— А бегом?

— Да нет… Бегом — заметит. Давай-ка тихонечко…

Сделали первый робкий шажок — и, к удивлению своему, были поглажены. Правда, как-то не так, не по-хозяйски. Небрежно, машинально. Скорее потрепали, чем погладили.

— Чего это он? — выпершил, придя в себя, Мурыгин.

— Чего-чего… — не слишком уверенно и поэтому с вызовом ответил Стоеростин. — Бывает… Раз на раз не приходится… Тогда у него плохое настроение было, сейчас — хорошее…

Перевели дух, двинулись дальше. Костик мыслил.

— А вдруг они нам землю в аренду сдали? — брякнул он ни с того ни с сего.

— То есть?

— Ну… роду людскому… В смысле: всю Землю…

— Когда?

— До потопа!.. — небрежно объявил Костик. — А мы забыли, вообразили себя хозяевами… Времени-то вон сколько прошло… А теперь, пожалте бриться, срок аренды кончился — гони земельку назад…

— Баламут ты!.. — бросил в досаде Сергей Арсентьевич.

Стоеростин не обиделся. Он вообще редко обижался.

— А ты не баламут? — незлобиво осведомился он. — Война, война… Почему война? Война — это мобилизация. А тут сидят все по своим делянкам…

— Откуда знаешь, что сидят? Ты их видел?

— Видеть не видел, а ощущать ощущал. Кстати, только что…

* * *

До миски добрались без приключений. Дело шло к вечеру. Закат оседал за рощу. В лиловатом небе стояла льдистая полупрозрачная луна. Снежный плинтус вокруг незримого купола за день растаял, так что различить границы укрытия было теперь затруднительно.

— Может, он навесик только в непогоду ставит? — высказал догадку Мурыгин.

Стоеростин шагнул внутрь предполагаемого круга, обернулся, беззвучно пошевелил губами.

— Чего? — переспросил Мурыгин и последовал за приятелем.

— Оглох, что ли?.. — не понял Костик. — Я говорю, на месте твой навесик…

— Интересно… — озадаченно молвил Сергей Арсентьевич. — Оказывается, изнутри тоже ничего не слыхать…

— В самом деле?..

Проверили еще раз. Да, все верно, звукоизоляция — двусторонняя. Хотя ничего удивительного…

Поужинали. Зубы, по требованию Мурыгина, пошли чистить в ящичек, то бишь под второй навесик — тот, что в низинке. Вернулись, стали устраиваться на ночь. Заново расстелили брезент, сверху набросили драный клетчатый плед.

— Все-таки жестковато, — посетовал Костик. — А на нем, наверное, спать можно только снаружи. Жаль…

— Зато утром на землю не сбросит… — рассудительно сказал Мурыгин. — Слушай, а может, мы их так лечим? Лежим на них, мурлыкаем…

— В смысле — храпим?

— Почему бы и нет? Вдруг у нас храп целебный!..

— Ты это брось! — Костик нахмурился.