Эпидемия. All Inclusive. (+novum rabies virus) (СИ)

Не желая вступать в конфронтацию, я ускорил шаг и даже перепрыгнул через несколько ступенек на широкой мраморной лесенке к большой площадке ресторана с бассейном.

И остановился, обернувшись на крики.

Гордый, но пережравший виски потомок покорителей морей орал что-то обидное мне вслед, одной рукой пытаясь оттолкнуть свою спутницу, а второй размахивая бутылкой. Я сейчас даже хорошо слышал, как там жидкость плещется.

— Пошел нахуй, быдло, — дернул я подбородком, глядя в красное лицо.

Брови на яйцевидной голове сморщились, хохолок седых волос на высоком лбу, уже почти превратившемся в лысину, поднялся.

— Че сказал? — примерно понял я по интонации вопрос британца.

Здоровый кстати. Лет сорок, может больше, но фигура как груша — красная обгорелая грудь, дряблые руки и широкие пузо и жопа.

— Факинг рашен, факинг-факинг-факинг, — снова понеслось в мою сторону.

— Хэй! Сайленс! — совсем как на картинке в коридоре моего гостиничного корпуса поднес я палец к губам и повторил написанное там слово, значение которого не совсем понимал. «Тише» скорее всего, по логике картинки.

Брит вообще забесновался, выпячивая покрытую седыми волосами грудь, бешено сверкая глазами и брызгая слюной. Голова у него, кстати, тоже как груша — яйцевидный лоб и тяжелые, наетые бульдожьи щеки, которые сейчас грузно тряслись. На большом, красном носу британца сейчас были хорошо видны мелкие темные прожилки пивного алкаша.

— Щатап стьюпид бастад! — не выдержал я, отбрасывая в сторону мокрые шорты и делая шаг вниз.

Бритт рыкнул, отбросил свою спутницу в сторону и рванулся ко мне. Я тоже распластался вперед, вложив в удар всю неприязнь к тупому снобизму краснорожих мутантов, которые меня пытаются жить учить.

Чавкнул нос бритта, который от удара отшатнулся. Тут же он, впрочем, пришел в себя и взмахнул бутылкой. Уклонился я в последний момент, причем ударом мне чиркнуло по плечу, и левой ногой ударил краснорожему под колено. Тот чуть согнулся, я моментально добавил хуком ему в ухо. Ошарашенный британец начал заваливаться, и я собрался прописать ему с ноги, как вдруг сзади что-то взвыло и когти вцепились мне в шею.

Вот коза — толстая рыжая тетка напрыгнула на меня, вцепившись своими когтистыми пальцами и что-то орала, подвывая. Рванув голову вперед, я посмотрел вниз и, подняв правую ногу, что было сил приземлил пятку на белесую ступню в пляжном тапке. Дама истошно взвыла (еще бы, только что у нее была нога, а стала ласта) и когда я извернулся, даже ослабила хватку, позволяя мне высвободиться.

Меня снова накрыло — не успел я обернуться к царапающему булыжник бритту, пытающемуся подняться, как руки невольно сами метнулись к веснушчатому лицу мадам. Схватив взвизгнувшую англичанку за волосы, я пробежал с ней несколько шагов и врезался в облицованную кафелем стену, из которой торчали смесители душа.

Я врезался плечом, а вот дама надолго выбыла из этого мира — я помогал ее разбегу и повернул голову так, что удар о стену приняло ее лицо.

Откинутая в сторону рука упавшей англичанки хлестнула по мокрому кафелю, а ко мне уже бежал разъяренный бритт, размахивая кулаками. Удара по лицу я почти не почувствовал, рванувшись к противнику.

В этот раз краснорожий получил от меня головой в нос и начал выделывать пассы руками, пытаясь удержать равновесие. Зарычав, я с размаху ударил его ногой в промежность, и когда бритт согнулся, схватил за жидкие волосы на макушке и поволок к стене.

— Сука! Сука! Сука! — кричал я с каждым ударом, как колотушкой стуча головой англичанина в блестящую стену. Несколько бело-голубых квадратов, кстати, уже отвалилось, обнажив неровную бетонную поверхность с отпечатками внутренней гребенки облицовочной плитки.

Рука моя дернулась, больно ударившись — с удивлением я увидел зажатый между пальцами клок окровавленных седых волос.

Так, ясно — дернул слишком сильно.

Бритт между тем безвольно упал, окровавленным лицом ударившись в пол, и я начал с рычанием топтать его ногами. Не удовлетворившись этим, с рыком прыгнул на англичанина, схватив его шею в захват и подтащив к крану для ног, расположенному на уровне колен, размахнулся и насадил яйцевидную голову на него. Раздался хруст зубов, закапала обильно кровь, а я все продолжал рывками вталкивать голову бритта на кран. Когда его лицо уткнулось в стену, я с гортанным криком подпрыгнул и начал бить ему ступней в затылок и шею.

Заголосила рядом тетка, ворочая толстыми ногами, пытаясь отползти и барахтаясь в красноватой луже, но я внимания не обратил — что было силы бил по затылку англосакса, сминая подошвой редкие седые волосы. Раздался треск, как будто ткань рвется, и голова англичанина сорвалась с крана. Нижняя челюсть в обрамлении красных жгутов мышц осталась висеть, а все остальное упало.

Рывок повернул переключатель, и из крана полилась воды, вымывая кровь из изуродованной головы британца, обнажая серые мозги.