Эпидемия. Начало конца

Мэри нездоровилось уже неделю. Эндрю заверил ее, что это грипп, не более… Эндрю Брадоски, ее лаборанту, было тридцать девять лет, но он не утратил юношеского обаяния, а в глазах изредка проскакивали озорные искорки. Мэри выбрала его из нескольких кандидатов отнюдь не за профессионализм: Эндрю не таил в себе ни малейшей загадки, Мэри читала его как раскрытую книгу. Даже вне стен лаборатории Эндрю заводил исключительно полезные знакомства, чтобы продвинуться по служебной лестнице. В апреле он предложил Мэри поехать вместе в Канкун, и она согласилась, сначала выложив ему свои взгляды на секс: Мэри была девственницей и желала таковой оставаться до замужества. Эндрю не собирался ни на ком жениться, а вот к сексу он был крайне неравнодушен.

Мэри одевалась быстро. В шкафу висели халаты и брюки из хлопчатобумажной ткани, что существенно упрощало ей выбор. Такая свободная одежда как нельзя лучше носилась под скафандрами и костюмами четвертого, наивысшего уровня бактериологической угрозы, в которых женщина работала часами.

Измученный желудок едва справился с поджаренным тостом, намазанным джемом. «Сегодня надо проконсультироваться у врача отдела». Не то чтобы ей этого хотелось, но Мэри чувствовала себя ужасно разбитой, а ежедневная работа предполагала контакт с чрезвычайно опасными биологическими веществами. За рулем автомобиля, по пути на работу, она убеждала себя в том, что это всего лишь грипп.

«Эндрю прав. Даже сломанные часы дважды в сутки показывают время правильно».

Мэри не любила ждать.

«Почему пациентов всегда заставляют ожидать в этих ужасных стерильных комнатах с мягкими топчанами, маленькими столиками и кипами старых журналов „Гольф дайджест“? А халаты? Ей ни разу не попался хотя бы один, который подошел бы по размеру. Или они таким образом намекают на ее лишний вес?»

Мэри подумала: а не пойти ли ей в гимнастический зал после работы. Но в конце концов отказалась от этой мысли. У нее уйма дел, а Эндрю, как всегда, что-нибудь не сделал. Она подумывала о том, чтобы сменить лаборанта, но боялась кривотолков и осложнений.

Дверь открылась, и вошел Рой Кацин. Лицо врача светилось не замутненной ничем радостью, отчего возникало подозрение о плохой вести.

— Итак… Мы провели несколько тестов, используя новейшее оборудование, самое лучшее, которое только можно купить за деньги налогоплательщиков, и, думаю, мы нашли источник вашего недомогания.

— Я уже знаю. Это грипп. Доктор Гагнон переболела пару недель назад и…

— Мэри! Вы не больны гриппом. Вы беременны.

Август

Все болезни проистекают от раздражительности.

Элияху Джиан

Манхэттен, Нью-Йорк

Электронные часы на приборной панели замерли, показывая 7:56. Затем в мгновение ока цифры сменились на 8:03.

Нервная черноволосая женщина за рулем мини-вэна «додж», прилагая сверхчеловеческие усилия, лавировала по минному полю автомобилей, движущихся на юг по Скоростной автостраде имени майора Вильяма Дигана. Женщина куда-то опаздывала. С большим трудом она втиснула свой мини-вэн позади изрыгающего клубы угарного газа автобуса компании «Грейхаунд». Боги часа пик зло подшутили над ней: теперь слева мимо нее свободно проезжали машины, а «додж» медленно катил за неповоротливой громадиной. В арсенале женщины оставалось единственное средство, способное расшевелить медленно плетущуюся стальную корову, и она воспользовалась им, обрушив удар двух ладоней на клаксон. Пронзительный звук резанул воздух.

В ту же секунду включилась громкая связь в телефоне и послышался спокойный мужской голос с приятным индийским акцентом:

— Доброе утро. Спасибо, что подождали. Позвольте узнать, с кем говорю?

— Я Ли Нельсон.

— Большое спасибо, миссис Нельсон. В целях безопасности назовите, пожалуйста, девичью фамилию вашей матери.

— Дим.

8:06

— Спасибо за информацию. Чем я могу вам помочь?

— Как вы можете мне помочь?! Ваш дурацкий банк не принял в расчет последний депозит моего мужа. Восемь моих чеков были выписаны на суммы, которые отсутствовали на счету. За каждый из этих чеков вы содрали с меня по тридцать пять долларов. Теперь я превысила мой кредитный лимит и нахожусь в идиотском положении!

— Искренне сожалею, что так вышло…

— Не верю.

8:11

— Я вижу: чек вашего мужа был внесен четвертого.

Ли Нельсон медленно, дюйм за дюймом, съезжала с дороги направо к обочине, подальше от изрыгающего клубы угарного газа, перекрывающего видимость громадины-автобуса. До въезда на скоростную автомагистраль имени Франклина Рузвельта оставалось не более ста ярдов. «Преодолеешь эту узкую полоску асфальта вдоль обочины, — и ты на свободе». Она обдумывала свои шансы на побег, словно Хладнокровный Люк, ^[3]которого приковали цепью к другому заключенному.

«Тряхните здесь, босс».

Она прибавила скорость, пытаясь проскользнуть в образовавшуюся нишу, но черный «лексус», водитель которого имел те же намерения, подрезал ее.

Удар по тормозам… Пронзительный звук клаксона… Поднятый вверх средний палец…

— Чек будет принят во вторник.