Эпидемия. Начало конца

— Ты хочешь сказать, что ты — не сомневающийся, эгоистичный, вечно сердитый музыкант, который злоупотреблял алкоголем и принимал наркотики?

— Перестань, Джон! Ты рисковал своей карьерой… своей жизнью, когда выступил против войны во Вьетнаме. Ты поднял на борьбу миллионы, ты спас жизни…

— А скольких людей спас ты своими горячими обедами? Если история и учит нас чему-то, так это тому, что один человек, один голос, одна мантра может изменить мир. А теперь скажи мне, что ты ищешь…

Паоло вытер слезы, катящиеся по щекам.

— Мне нужна машина.

Джон Леннон улыбнулся.

— Иди по дороге, которая пересекает Западную авеню Центрального парка до дома, в котором я раньше жил. Рядом находится автостоянка…

Из-за прожектора, светящего ему в глаза, Патрик не видел толпу, но он чувствовал исходящую от нее темную энергию ненависти. На долю мгновения ему почудилось, что он вновь стоит на питчерской горке, а сорок тысяч болельщиков на трибунах стадиона «Янки» освистывают его.

На высоте тысячи футов над землей линзы прибора ночного виденья «Жнеца» остановились на его лице.

— Послушайте меня! Эти люди не сделали ничего плохого.

— Ложь!

Тим Буркланд стоял позади передвижной радиостанции «Дабл-Ю-Эй-Би-Си» с громкоговорителем в руке. Бывший панк-музыкант и блоггер ток-шоу называл себя «журналистом, любящим поспорить». Благодаря радикальным взглядам, завернутым в религиозные догмы, он спас теряющее популярность кабельное шоу, в котором выступил в крестовый поход против «лжи, несправедливости и жестокости американского социализма, который систематически унижает и разрушает церковь».

— Послушай, калека. Христос умер за наши грехи, за наши изъяны. Души евреев надо очистить. Души гомосексуалистов надо очистить. Души мусульман надо очистить. Возможно, не все мусульмане являются террористами, но все террористы — мусульмане. Позволять этим людям жить в нашем христианском обществе — это прегрешение против Бога и нашего Спасителя!

Приверженцы Буркланда одобрительно взревели:

— Еретиков на виселицу! Еретиков на виселицу!

Рыжеволосая выгнулась в руке Шепа и встретилась с ним взглядом.

— И Всевышний умертвит всех, кто принесет смерть на Землю.

— Заткнись, — сказал Патрик, оттаскивая Мэри от микрофона.

Изо рта женщины пахнуло болезнью и разложением.

— Ненависть и злоба питают чуму. Сотни тысяч людей уже умерли. Никто из вас, вполне возможно, не увидит рассвета следующего дня. Каждый из здесь присутствующих участвует в насилии над своим ближним. Вы на самом деле хотите, чтобы участие в неправом суде стало последним вашим поступком в этом мире перед тем, как вы предстанете перед судом Господа? На чьей стороне оказался бы Иисус Христос, будь Он сегодня среди нас? Поддержал бы Он лживую ненависть, изрыгаемую устами этих лже-пророков мира развлечений, которые извратили Его проповедь мира во имя того, чтобы зарабатывать себе миллионы на телевидении и от продажи своих книг? Не думаю, что Иисус спокойно стоял бы и наблюдал за тем, как фанатики вешают невинных детей… Попомните мои слова. Если кто-либо из этих людей погибнет этой ночью из-за ваших действий или бездействия, вина за смерть невинных падет на всех вас.

Толпа притихла, обдумывая слова Шепа.

Несколько десятков вооруженных мужчин и женщин в светящихся жилетах приближались к Патрику с обеих сторон балкона, нацелив стволы оружия в ветерана. Пастор Джереми Райт вышел вперед. Движением рук он заставил своих последователей опустить оружие.

— Сильные слова, сынок, — сказал он. — Но они ничего не будут значить для нас, если ты причинишь вред Деве Марии. Отпусти ее.

— Эта женщина — не реинкарнация Богородицы, — возразил Патрик. — Она — Тифозная Мэри. Именно она стала распространительницей чумы.

— Нет. Это ложь. Я сам видел чудо.

— Какое чудо?

— Я видел, как она плюнула во рты зараженных, и они исцелились.

Вооруженные люди подняли стволы дробовиков.

Надежно обхватив рыжеволосую протезом поперек груди, Шеперд свободной правой рукой начал обыскивать ее.

— Насильник!.. Убийца!.. — раздались крики из толпы.

Люди хлынули вперед.

— Стойте, а не то я перережу ей горло!

Патрик прижал свой искореженный протез к горлу Мэри Клипот и надавил. Из пореза струйкой потекла кровь. Вооруженные люди замерли на месте. Шеп нащупал пробирки во внутреннем кармане медицинского халата рыжеволосой. Вытащив несколько штук, Патрик бросил одну пробирку пастору Райту, а остальные зажал в кулаке и поднял над толпой.

— Эта самозванная Дева Мария лечила больных этой вакциной. Бактериальная культура, которой вас заразили, называется «Коса». Эта женщина помогала создавать болезнь в правительственной лаборатории, а потом заразила ею Манхэттен. И теперь вы поклоняетесь этой убийце.

Охранники на балконе вопросительно поглядывали на пастора Райта.

Ропот сомнения поднялся из толпы, наблюдавшей за происходящим на экране.

Понимая, что благоприятный момент упущен, Мэри Клипот задергалась, желая высвободиться, и зарычала на Шепа, словно бешеная собака.

На балконе внизу Маниша Пател стояла на кончиках пальцев, с величайшим трудом удерживая равновесие. Содранная кожа на шее саднила.