Эпидемия. Начало конца

Эндрю Брадоски исполнилось тридцать шесть лет, когда он поступил на работу в форт Детрик. До этого он два года подрабатывал в Баттельском мемориальном институте, штат Огайо. Своим товарищам он представлялся неунывающим весельчаком, всегда готовым попить пивка после работы или прошвырнуться в тесной мужской компании в Лас-Вегас на уик-энд. Непосредственные начальники симпатизировали Эндрю, по крайней мере, до тех пор, пока не понимали: этот парень звезд с неба не хватает. Впрочем, у Брадоски всегда хватало закадычных друзей, считавших его отличным сукиным сыном. Когда Эндрю удавалось уложить какую-нибудь цыпочку в постель, их отношения могли длиться от одной ночи до нескольких месяцев. Брадоски предпочитал ни к чему не обязывающие отношения. По правде говоря, он считал себя охотником, а женщин — своей законной добычей. До тех пор, пока женщина не заговаривала о семье, ее можно было терпеть, но стоило ей обмолвиться о браке, Эндрю немедленно с ней расставался.

Эндрю Брадоски мечтал о хорошо оплачиваемой работе. И поэтому он начал обхаживать Мэри Клипот. В баре или на вечеринке он вряд ли удостоил бы ее вниманием. Ну, перекинулся бы с ней парой слов — максимум. Однако в форте Детрик интеллектуалка доктор Клипот становилась более привлекательной в его глазах. Брадоски называл этот феномен эффектом Тони Сопрано. В повседневной жизни лысеющий толстячок — персонаж телесериала — никогда бы не подцепил такую красотку, как в фильме, но, будучи боссом мафии, Тони Сопрано в глазах красивых, хотя и приносящих много хлопот женщин обладал определенной привлекательностью.

Интеллект и положение Мэри Клипот произвели на Эндрю Брадоски впечатление. К тому же эта женщина работала в лаборатории четвертого уровня бактериологической угрозы и работала сама, без помощников.

Игра стоила свеч.

В первый раз, когда он представился Мэри Клипот во время ленча, вышло как-то неуклюже.

После второй случайной встречи в обеденный перерыв женщина встала из-за стола и ушла.

В течение двух последующих недель она избегала Эндрю, предпочитая есть у себя в лаборатории. Будучи настойчивым приспособленцем, он выяснил, что Мэри через день занимается по утрам в спортзале. И Эндрю решил не отступать: сам начал бывать в том же спортзале, качал железо, делая вид, что не замечает ее присутствия. Только на третий раз он позволил себе бросить «доброе утро». За несколькими «добрыми утрами» последовал обмен ничего не значащими фразами. Наконец рыжеволосая интровертка немного расслабилась.

Его настойчивость с лихвой окупилась через месяц, когда Мэри Клипот, выбирая себе лаборанта для проекта «Коса», остановила свой выбор на Эндрю.

Эндрю вышел из лифта и, следуя по указателям, легко нашел 310-й номер. Он постучал два раза подряд, сделал небольшую пару, стукнул еще раз, подождал и снова дважды ударил костяшками пальцев по двери.

Дверь широко распахнулась. Эрнест Лозано, пятясь, впустил Эндрю в номер. Затем он указал рукой на диван, а сам уселся на стул.

— И как наши дела? — поинтересовался Лозано.

— Постепенно движутся в нужном направлении.

— Как вы можете догадаться, я пригласил вас сюда не для обсуждения прогноза погоды. Когда возбудитель будет готов к использованию в военных целях?

— Мы ведь уже говорили об этом, — сказал Эндрю. — Весной… Может, в марте или апреле… Мы уже близки к цели.

Брадоски даже не заметил, как узкое и острое лезвие кинжала оказалось в нескольких дюймах от его правого глаза. Долговязый агент одним толчком впечатал тело Эндрю в мягкий диван. Лозано склонился над перепуганным лаборантом. В нос Эндрю ударили запахи соуса альфредо и крема после бритья «Аква велва».

— Мы заплатили вам пятьдесят тысяч долларов. За пятьдесят тысяч я хочу гарантий, а не предположений.

Эндрю выдавил подобие улыбки.

— Потише, крутой парень. Мы близки к цели… По крайней мере, мы были близки до тех пор, пока Мэри не обнаружила, что забеременела. Это усложняет нашу работу, но я клянусь: все будет сделано в лучшем виде.

Лозано слез с лаборанта.

— Ребенок ваш?

Эндрю сел на диване, вытирая со лба капельки пота.

— Да, и в этом вся сложность. Мэри получила строгое католическое воспитание. В апреле мы вместе ездили в Канкун и немного перебрали текилы.

— И вы ее соблазнили?

— Да, но Мэри ничего не помнит о случившемся. Вначале я думал, что так будет даже лучше, но теперь, когда она забеременела…

— Вы ей все рассказали, — предположил Лозано.

— Я хотел, но она считает, что у нее — непорочное зачатие. Вы должны понимать, с кем мне приходится иметь дело. Когда она занимается биологическим оружием или генетически измененными вирусами, то Мэри Клипот — умнейшая женщина, но как только речь заходит о сексе, чувствах и прочей чуши, она превращается в полную идиотку. У нее с головой что-то не в порядке… очень-очень не в порядке… В конце концов, кто я такой, чтобы разубеждать ее в том, что она вынашивает маленького Исусика? Пока вы мне платите, я буду играть роль Иосифа для нашей новоявленной непорочной Девы Марии, но когда работа над «Косой» закончится, я умою руки…

Лозано сел на стул.

— Когда у нее срок?