Эпидемия. Настоящая и страшная история распространения вируса Эбола

Элгонский лес возвышался вокруг их лагеря – паутина изогнутых африканских олив, увитых мхом и лианами, усеянных черными плодами, ядовитыми для человека. Они слышали возню кормящихся на деревьях обезьян, жужжание насекомых, время от времени раздавался негромкий ухающий крик обезьяны. Это были колобусы, и иногда один из них спускался с дерева и пробегал через лужайку возле палатки, наблюдая за людьми внимательными, умными глазами. Стаи оливковых голубей срывались с деревьев и стремительно, с ужасающей скоростью летели к земле. Такова их стратегия спасения от луневых ястребов, которые пикируют на них и в полете разрывают на части. Здесь росли камфорные деревья, тиковые деревья, африканские кедры и африканские сливы, а кое-где над лесным пологом поднимались темно-зеленые облака листьев. Это были кроны деревьев подокарпуса, или подо, самых больших деревьев в Африке, почти не уступающих размерами калифорнийским секвойям. Тысячи слонов жили тогда на горе, и было слышно, как они двигались по лесу, издавая трескучие звуки, когда они сдирали кору и ломали ветви с деревьев.

После полудня, как обычно бывает на горе Элгон, мог пойти дождь, и Моне с подругой могли остаться в палатке, а может быть, заниматься любовью, пока гроза колотила по полотну. Стемнело, дождь пошел на убыль. Они развели костер и приготовили еду. Был канун Нового года. Возможно, они праздновали, пили шампанское. Облака рассеялись бы через несколько часов, как это обычно бывает, и вулкан возник бы черной тенью под Млечным Путем. Может быть, Моне стоял на траве в полночь и смотрел на звезды – голова его была запрокинута назад, а ноги едва держали из-за выпитого шампанского.

В новогоднее утро, вскоре после завтрака – холодное утро, температура воздуха под сорок по Фаренгейту, трава мокрая и холодная – они поднялись на гору по глинистой дороге и остановились в небольшой долине под пещерой Китум. Они поднимались вверх по долине, следуя за слоновьими тропами, которые извивались вдоль небольшого ручья, протекавшего между оливковыми деревьями и лужайками, заросшими травой. Они высматривали в лесу африканских буйволов, встреча с которыми может быть опасна. Вход в пещеру был у края долины, и через ее устье водопадом лилась вода. Слоновьи тропы соединялись у входа и вели внутрь. Моне и его подруга провели там весь Новый год. Вероятно, шел дождь, и поэтому они могли просидеть у входа несколько часов, пока поток не превратился в маленький ручей, стекающий подобно вуали. Осматривая долину, они следили за слонами и видели скальных даманов – мохнатых зверьков размером с сурка, бегающих вверх и вниз по валунам у входа в пещеру.

По ночам стада слонов идут в пещеру Китум, чтобы добыть минералы и соли. На равнинах слонам легко найти соль в ортштейнах и пересохших водоемах, но в тропическом лесу соль – драгоценная вещь. Пещера достаточно большая, чтобы вместить до 70 слонов одновременно. Они проводят ночь в пещере, дремлют стоя или с помощью бивней добывают камень. Они выковыривают и выдалбливают камни из стен, жуют их и глотают измельченные обломки. Слоновий помет вокруг пещеры полон каменной крошки.

У Моне и его подруги был фонарик, и они вошли в пещеру, чтобы посмотреть, куда она ведет. Вход в пещеру огромен – 55 ярдов в ширину – и после входа она становится еще шире. Они, поднимая клубы пыли, прошли по площадке, покрытой сухим слоновьим навозом. Свет стал слабее, а из пола пещеры вырос ряд полок, покрытых зеленой слизью. Это было гуано летучих мышей, переваренные остатки растительной пищи, выделяемые колонией крыланов на потолке.

Крыланы с шумом вылетали из нор и мелькали в свете фонарика, петляя вокруг голов и издавая пронзительные крики. Свет беспокоил их, и их просыпалось все больше. Сотни глаз, похожих на красные драгоценные камни, смотрели с потолка пещеры. Волны звука прокатывались по потолку и эхом отдавались взад и вперед – сухой, скрипучий звук, словно множество маленьких дверей открывалось на несмазанных петлях. И тут они увидели самое удивительное в пещере Китум. Пещера – это окаменевший тропический лес. Из стен и потолка торчали минерализованные бревна. Это были стволы деревьев тропического леса, превратившихся в камень, – тиковые деревья, деревья подо, вечнозеленые растения. Извержение вулкана Элгон около около 7 млн лет назад похоронило дождевой лес в пепле, и бревна превратились в опал и кремнистый сланец. Бревна были окружены кристаллами, белыми минеральными иглами, росшими из скалы. Острые, как шприцы для подкожных инъекций, кристаллы блестели в лучах фонарей.

Моне и его подруга бродили по пещере, освещая фонарями окаменевший тропический лес. Может быть, он провел рукой по окаменелым деревьям и уколол палец о кристалл? Они нашли окаменевшие кости древних гиппопотамов и предков слонов. Среди бревен в паутине висели пауки, поедавшие мотыльков и насекомых.