Эпифания викария Тшаски

Тшаска рванулся, дернулся, бессильно завыл сквозь давящую его тряпку. Помимо Теофила Кочика, ксёндза удерживала пара мужчин в рабочих комбинезонах, в горняцких касках с фонарями. Их лица и руки были черны от угля. Перепачканные взяли ксёндза за руки и ноги, вынесли из плебании и уложили на заднем сидении запаркованного под самыми ступенями большого «фиата». Мужчины сели спереди, Кочик уселся сзади, рядом со священником.

— Ксёндзу беспокоиться не о чем, женщина и девочка в безопасности, они ночуют у моих хозяев. Поехали! — бросил он водителю.

Его похитили, чтобы закрыть в какой-то шикарной клинике, где он будет лечить больных детей богатеев. Из него сделают медицинский автомат, учредят общество ООО «Ксёндзо-Мед» и будут ложить в карман по десять тысяч за пластическую коррекцию, по сотне тысяч за диабет и по миллиону за рак и белокровие. Быть может, он даже получит зеленый халат, как врачи в телесериалах? И маску. Но и так все останется в тайне, ведь законно пленить человека запрещено. Короче, ему устроят золотую клетку, наполненную всяческими удобствами, зато отрежут его от мира. Либо станут шантажировать карьерой брата или жизнью отца…

Тшаска дернулся в своих узах. Только лишь через несколько секунд до него дошло, что он ведь чувствует намерения своих мучителей. Странно, ничего плохого сделать ему те не желали.

Кочик склонился над священником и вытащил из-под куртки небольшой сверток.

— Тут у меня собрано, здесь вот облатки, но такие еще, что они пока не являются Господом Иисусом; но у меня есть банка, она потом понадобится, — с убежденностью сообщил сумасшедший.

Ксёндз ничего не понимал. Двигатель старой развалины закашлял и завелся, дворники с хрустом стерли тонкий слой снега. Они поехали. Фары освещали рой кружащихся снежинок, они ехали в тумане, колеса автомобиля, обутые в лысую резину, танцевали по скользкой дороге, только водитель уже набил руку на вождении в подобных условиях. Все продолжалось где-то с полчаса. С шоссе они свернули на боковую дорогу, водитель выключил фары, так что дальше ехали на ощупь. Потом машина остановилась.

— Jerůna, na tym śńyhu bydźe šladyśúo uźfeć, jakby tu ftoś přiloz… (Блин, на этом снегу можно будет заметить следы, если кто пройдет тут — силезск.) — сказал один из горняков.

— Ńy fandzol, Zefel, yno bier kapelůnka za ůúapy I drap na gruba lecymy. Koćik, pozamykej auto, kluče mos we stacyjce, I lec za nami (Ты не говори глупостей, Юзеф, а только хватай викария за ноги и быстренько побежали на шахту. Кочик, машину закроешь, ключи в замке зажигания, и беги за нами — силезск.), — ответил на это второй.

Ксёндз Янек совершенно не дергался, горняки вытащили его из машины и осторожно положили на снегу, после чего ножницами разрезали сетку ограждения. Схватили ксёндза, протиснули его через дыру, и по покрытому снегом полю трусцой направились к маячащим в тусклом фонарном свете постройкам. Кочик закрыл автомобиль и направился за своими дружками.

Они добежали до покрытой осыпающейся штукатуркой стены, прислонили ксёндза к ней.

— Moš te halby? (Поллитровки у тебя? — силезск.) — спросил тот, что был повыше и плотнее из пары горняков, которого коллега называл Зефелем (Юзефом — силезск.).

Кочик вытащил из-под куртки две бутылки. Зефель взял водку, заговорщически выглянул за угол, огляделся, добежал до дорожки и нарочито безразличным шагом направился в цех. Через пару минут он выглянул из двери, поднял большой палец вверх. Кочик со вторым шахтером подняли ксёндза Янека и побежали в цех, пересекли его, ни на мгновение не задерживаясь, добежали до лифта в стволе, закрыли за собой раздвижную дверь.

— Kapelůnek to ponoc pjyršy roz w šole śedzům, pra? (Ксёндз викарий наверняка ведь впервые в лифте, да? — силезск.) — спросил горняк меньшего роста.

Ксёндз викарий ответил лишь стоном через кляп. Кочик вытащил из кармана перочинный нож, перерезал веревки и вынул кляп.

— Прошу прощения, что мы пана ксёндза связали, но не было времени. — Тшаска потер онемевшие запястья.

— Куда вы меня тащите? Что в этом всем фарсе играется? — спросил он.

— Ксёндз сам увидит. Мы излечим ксёндза, честное слово. Еще немножечко терпения. Вот только пану ксёндзу следовало бы надеть рабочее, чтобы не так бросаться в глаза.