«Эпиграфы»

Иван Созонтович Лукаш «Эпиграфы»

Издательством «Логос» в Берлине издан в свет маленький томик Григория Ландау «Эпиграфы». Имя Г. А. Ландау, если и не всегда доходит до «широкой публики», то всегда находится в фокусе русской мысли за рубежом. Г. А. Ландау – как бы одна из неприметных и вместе ценнейших фигур зарубежной элиты.

Можно с уверенностью сказать, что труд Г. А. Ландау «Сумерки Европы», увидевший свет еще в 1923 году, – просто неизвестен «подавляющему» большинству эмиграции. До нее «не дошло» и не дошло, может быть, потому, что мыслитель Ландау пребывает в том умозрительном плане, где умолкают, перестают быть повелительными и становятся ничтожными все те эмоции и все те вымыслы эмоций, которыми еще живем мы. В этом смысле Ландау не с нами, а как бы перед нами: это фигура будущей синтетической эпохи, которой налицо еще нет.

«Эпиграфы» Ландау – сборник кратких афоризмов, откликов мыслителя на впечатления бытия и его отметок о внутреннем духовном опыте, сжатые максимы, каждая из которых подобна эпиграфу, заключающему в себе смысл или содержание целой главы или глав ненаписанной книги о духовном опыте. Эпиграфы дает автор, а книгу должен написать сам читатель, в себе, и он напишет ее только так, как его духовный опыт ответит на тот или другой эпиграф.

Томик Ландау в этом смысле – необычайная попытка утверждения духозрительной связи мыслителя и читателя на том общем, одинаково пережитом и осмысленном, что могут заключить в себе эпиграфы.

Они не приведены в систему, едва ли они подобраны, и эпиграфы о творчестве, счастье, революции сменяют эпиграфы о музыке, женщине, А. Франсе или Достоевском. Это как бы вырванные откуда-то листики без логической связи. Впрочем, и духовный опыт не вмещается в школьную логику.

Спорен ли этот крошечный и весьма трудный томик Ландау? Разумеется, спорен: это сложнейшая цепь скрещиваний и отталкиваний, духовных битв, на которые вызывается читатель.

Распознавание и оправдание жизни как созидания, и определение созидания как полноты счастья – основное движение мысли в этом сборнике.

Для него в бытии есть две индивидуальности: «есть индивидуализм самопроявления и индивидуализм самосозидания. Второй ведет к творчеству, первый – к разложению».

В творчестве-самосозидании для Ландау и самая тайна «причастия бытию»? «Ждут своего времени только те, для кого оно больше не наступит. Другие его создают».

Та же мысль высказана по-другому в эпиграфе о роке: «двояким бывает рок – чужой волей и собственным безволием», то есть воля в созидании и действовании творит и самую судьбу. Или иначе: кто не создает себя во времени (в настоящем) и в судьбе (в будущем), тот и не причащается бытию, того в бытии нет.

Не в этом ли «система» Ландау, хотя и он противник всяческих философских «систем»? Эпиграфы, утверждающие двойственность нашего бытия на «касательной» и в «кривой», не утверждают ли вместе с тем, что не все то в бытии, что существует, а оправдывает свое существование только то, что в жизни досоздает себя бытию, понимаемому как аврелиевский «смысл», как мысль существования?

Наша краткая заметка отнюдь, конечно, не исчерпывает необычайной книжки Ландау. Приведем только еще два-три его эпиграфа.

Так, в максиме – «разлагая труп, бактерии, наверное, утверждают, что совершают органическую революцию», – дано целое учение о революции, правда, напоминающее К. Леонтьева с его «только в трупе все элементы равны». Так, наконец в сентенции – «то, что было, вскрывается в том, чем стало. Неотменное, как факт, оно еще только вечно становится, как смысл» – дано учение о философии истории, близкое к учению Гомаса де Кенсея о фактах как только «иссушенных костях прошедшего».