Эпиляция, Гауф!

Я посмотрел на отца и просто поднялся. Дальше не говоря никому ни слова, набрал Тамару и обрисовал ситуацию. Ага, ребенку, что деловито сообщила, чтобы я за ними приехал.

Так через час в дом в два часа ночь вошел живой ураганчик по имени Тома и Зинаида Ивановна Рвач – бабушка Эммы. Она меня убьет. Эмма то есть.

Я не представлял, что она сделает со мной,когда очнется, но сейчас был слишком за нее перепуган. Пусть только очнется, а я уж ей добровольно все места, какие захочет, для эпиляции подставлю! Честно-честно.

Родители тоже чутка в шоке были, но молчали. Слава Богу, родственники, вернее, их основная часть уже рассосались к тому моменту. Все-таки то еще зрелище.

Не то чтобы смотрины, но… Фак, смотрины! Как я вообще оказался в позиции едва ли не жениха, который знакомит родню с родней невесты?

К слову, бабуля у Рвач мировая. Конечно,возраст дает о себе знать, но… Она быстренько все навела, потом рассказал, как отпаивать внученьку, траванула парочку веселых историй про нее и ее отца.

Эдакий топ-десять, где эта парочка отключалась. Она признала, что Эмма переплюнула всех. Трамвай был, универ был, свидание было, но чтобы в гостях у жениха…

Я уже под конец и не отрицал, что превратился в жениха. И понятия не имел, как буду потом это дерьмо разгребать. И главное… Какие органы мне оставит Рвач, когда очнется, а какие сдаст на добрые дела.

Глава 56. Эмма

Да чтоб я еще раз отключалась в подобных местах. Это же кошмар жуткий! Вокруг меня все носятся, бабуля заправляет парадом, а Тома таки нашла себе шайку из ребят ее возраста и строит всех и вся.

Кошмар. Это. Полный. Помогите!

Слова отказывались сбиваться в связную речь, а мой мозг воспринимать реальность происходящего. Ну как так-то?! Почему мне не возвращают мою одежду?

Гауф после страстного воссоединения со мной в сознании свалил в закат. И правильно. Я его обещала на органы пустить. Для людей, кому мозг, почки и сердце нужнее, потому что они ими пользоваться будут, а не тупо носить в своем теле!

Куда он смотрел? Как мог допустить это?

– А жених-то у тебя ладный, Умочка. Мне теперь и умирать не страшно. В хорошие руки отдаю тебя.

Раньше я бы испугалась и глаза закатила, но тут сил спорить поприбавилось. Я истерично отвечала:

– Ба, не жених он мне! И вообще, вы почему до сих пор не уехали и меня с собой не забрали?!

Бабушка с удивлением на меня смотрела, словно я спятила. Потом демонстративно у виска покрутила, выдав:

– Вот умная ты у меня, хорошая, а иногда дурадурой! Ну когда ж я еще в такое место выберусь. Даже если жених твой сольется, все равно веселье-то мне какое. Ты уж уважь бабушку, я тут скинула лет двадцать, ну и кормят здесь вкусно, а какую кровать мне выделили…

Закатила глаза. Ушлая бабулька! Но она была права. В последние годы она скорее напоминала мне сгорбленную старушку, что доживает последние годы не в самых приятных условиях.

Плюс проблемы со здоровьем и прочее. А здесь и правда разительные изменения. Она улыбается и похожа на ту деятельную женщину, что больше двадцати лет назад улыбалась мне, отказываясь пеленать.

Вообще, бабушка у меня всегда была прогрессором, недаром она отца моего в одиночку вырастила таким классным. Дед погиб давным-давно, а замуж она выходить отказывалась. А потом и единственный сын с невесткой…

Посмотрела на ее лучистые глаза в обрамлении морщинок и крепко обняла. Может, она и права, что бы там у нас с Гауфом ни было, сейчас ей хорошо, да и мне, что уж греха таить, тоже.

Никогда еще не чувствовала столько заботы, только когда родители живы были, пожалуй. Бабуля ушла чаевничать с мамой Гауфа, а я встала и потихоньку полезла в шкаф.

Нет, нехорошо так делать, но лежать под одеялом осточертело. Я на волю хотела! Дайте мне одежды. Открыла створки и поняла, что одежду я знаю. Я что, лежу в комнате Гауфа?!

– Эмма, не могу сказать, что мне не нравится, но я тут одежду твою принес…

Развернулась, судорожно прикрываясь. Что за дебильная привычка такая подкрадываться. Тем более что свой привычный спортивный топ я сменила на очень красивый комплект белья. Мама Сережи подарила, сказала он уже лет пять лежит новый и мал ей. Я сделала вид, что поверила.

Сережа смотрел на мое тело, ничуть не стесняясь, а я у меня язык в заднице оказался. Прилип к небу намертво под этим темным, всепоглощающим…

Так и стояли мы. Я полуголая в одном белье. Между прочим, с кружавчиками! Отродясь такое не носила. И Сережа – со стопкой моей одежды в руках. В итоге он хрипло сказал:

– Черт, Рвач. Оденься. Никогда не думал, что скажу это девушке, что только что в таком виде лежала на постели. На моей постели! Фак, ну я же тоже не железный!

Меня словно переклинило. Адреналин впрыснулся в кровь. Его слова меня… Раззадорили. Стало приятно и обидно одновременно. Потому что я живо представила, какой табун тут лежал до меня.

Руки расслабились и опустились, и я, наверное,вообще мозг свой потеряла в болезни, потому что стала наступать на него с язвительным:

– Что, обычно тут телки голыми лежат, да, Гауф? А я вот такая болеть вздумала. Привык тут раскладывать барышень?