Эпилог

«Наиболее оживленные моменты — полемика Н.Свирина и Л.Цырлина с Эйхенбаумом, которая подчеркнула неверные положения в высказываниях Эйхенбаума. Выступлению его следует противопоставить речь В.Жирмунского, который дал конкретное определение идейной сущности формализма».

Приложение № 13

ПОЗОРНАЯ КНИГА

(Статья О. Резника о «Портрете» Л.Добычина. — Литературная газета. 1931.

19 февраля. № 10)

Портрет? Название не обязывает и даже не располагает к догадкам. 16 истерик (рассказов) этой позорной книги представляют, собственно говоря, разговоры ни о чем. Купола, попы, дьяконы, ладан, церковная благодать, изуверство, увечные герои и утопленники наводняют эту книгу. Рядом с ними, под их влиятельным шефством, пребывают «идеи» и люди. Чем же хочет нас «удивить» автор, уличный фотограф советской действительности?

Конечно же речь идет об обывателях, мещанах, остатках и объедках мелкобуржуазного мира, но, по Добычину, мир заполнен исключительно зловонием, копотью и смрадом, составляющими печать эпохи, где Международный женский день знаменуется хождением в баню, 1 мая — стиркой, а 7 ноября — двумя объявлениями в газете — о выборе кондитерских изделий (от частника) и о торжественном бла-годетельственном молебне (от епископа)…

Автор, очевидно желая подчеркнуть «ненависть» обывателя к внешним отображениям советской жизни, упорно называет красноармейцев — солдатами, дочку коммуниста — Красной Пресней… При этом в красноармейском батальоне одновременно ставят пьесу «Теща в дом — все вверх дном» и антирелигиозную, а часовые на постах спят.

«В канцелярии (советского учреждения) висел портрет Михайловой, которая выиграла 100 ООО», газета извещает восхищенного Ерыгина, что его «рассказ» будет напечатан. Вот этот «рассказ»: «Белые бандиты заперли начальника дивизии Виноградова в сарай. Настя Голубцова, не теряя времени, сбегала за Красной армией. Бандитов расстреляли. Начдив уехал, а Настя выкинула из избы иконы и записалась в РКП(б)». Как видите, содержание рассказа указывает, что Ерыгин неплохой ученик нашего автора.

«Трудящиеся всех стран, — мечтательно говорил Кукину сосед со станции, — ждут своего освобождения. Посмотрите, пожалуйста, достаточно покраснело у меня между лопатками?»

Не краснея, мужественно листаем дальше: «Вполголоса пел мрачные романсы рабкор Петров». «Жизнь без искусства — варварство, цитировал рабкор Петров». Так «философствуют» герои Добычина.

…В рассказе «Сад» упоминается об окружном съезде медсантруд. Картина деятельности делегатов такова: сперва они сидели на скамейке и говорили о политике. Затем, улыбаясь, делегатки медленно ходили вокруг клумб. Они смотрели на цветы, склоняя набок головы, и наконец «съезд медсантруд закрылся и запел “Вставай”».

Хватит. Опустим огромное количество обывательских сплетен, злопыхательских анекдотов и опереточных эпизодов. Вся книга — опошление лозунгов революции… Вся книга — сплошное нанизывание этих анекдотов и впечатлений человека, беспомощно зажмурившегося в страхе перед действительностью. Эта книга, насыщенная беззубой злобой мещанина, достойна занять «почетное место» на полке новобуржуазной литературы.

По улицам Ленинграда проходят различные люди, большинство из них здоровые: жизнерадостные и энергичные строители социализма, но автор пишет: «Толкались мошки». Прибавим — они неоднократно толкались и продолжают толкаться в советскую литературу, проникая сквозь плохо прикрытые двери некоторых издательств.

Товарищи ленинградцы, проверьте дверные замки и установите необходимую охрану.

Приложение № 14

Из доклада В. Ермилова о задачах ЛАП Па в связи с итогами пленума РАППа на активе ЛАП Па 19.12.1931 г.

(На литературном посту. 1932. № 3)

…Вспомните, товарищи, как опоэтизирован прежней литературой старый дворянский императорский Петербург. Выражаясь формалистическим языком, она «обыграла» каждый памятник, каждый дворец своего города… Предреволюционная буржуазная литература, и Блок, и даже Гумилев, интересовавшийся, собственно, больше Африкой и Индией, и даже комнатная Ахматова — все они отдали в своих стихах дань любви Петербургу. Бесстрастные, холодные Каверины и проч. — и они «обыгрывают» Петербург, петербургский пейзаж, «вечера на Васильевском острове».

…А мы, пролетарские писатели… мы должны в тысячу раз больше любить свой город… Старая литература воспевала «Медного всадника», адмиралтейскую иглу, дворцы и фонтаны. А кто «воспоет» «Путиловец», Металлический, «Треугольник», «Красный выборжец», Электросилу, Балтийский завод, Выборгский и Московско-Нарвский дома культуры?..