Эпилог

В восемь утра городской парк выглядит уставшим. Вчера была пятница, и всю ночь на газонах и скамейках гудели веселые компании. С рассветом последние пьянчуги разбрелись по домам, и сейчас парк тяжело вздыхает, ворочается в утренней дреме. Над прудом сонно кружат чайки, мамочки тихо дежурят над колясками, и собачники со своими питомцами сидят на траве, медитативно созерцая водную гладь. Молчаливо застыли фигуры рыбаков. Убаюкивающе шелестит листвой ветер. И даже редкие дети крутят велосипедные педали очень тихо, словно стараясь не разрушить хрупкую солнечную тишину.

На обратном пути захотелось мороженого. На хруст обертки слетаются голуби. Переминаются, трутся неподалеку, воркуют и доверчиво косят красными глазами. На асфальт падает вафельная крошка, и стая затевает потасовку.

Прогулка окончена, а на часах только девять. Чем заняться? На ум приходит единственный вариант: посмотреть на демонстрацию «Эпилога».

***

Начало назначено на одиннадцать, но к десяти часам собралось уже несколько десятков человек. Люди сидят на скамейках, прохаживаются по тротуару, благожелательно переговариваются. Кто-то завтракает хот-догом и кофе. Кто-то фотографирует клумбу. Со стороны похоже на группу туристов, ожидающих экскурсовода. Отличают собрание от приезжих лишь футболки и красные воздушные шары.

Три девчонки замедляют шаг, вглядываются в лица, шепчутся.

– Флешмоб? – спрашивает одна из них у ближайшей дамы с шариком.

Та сбрасывает солнечные очки на кончик носа и обводит девчушек изучающим взглядом.

– Нет, не флешмоб, – наконец отвечает она. – Шествие.

– Народное? – хмыкает девчонка.

– Как видишь, – кивает дама и возвращает очки на место.

К одиннадцати подъезжает фургон телевизионщиков, а за ним такси. Пока съемочная группа возится с оборудованием, из такси выскакивает парень с огромной сумкой и принимается раздавать транспаранты. На безопасном расстоянии толпятся зеваки. Полиции пока не видно.

Журналистка уже что-то лепечет в микрофон, широким жестом указывая на собравшихся. Если это прямой эфир, то можно смотреть его по интернету.

Из своей бездонной сумки парень достает громкоговоритель. Издали слов не разобрать, слышно лишь неразборчивое кваканье его голоса и одобрительный гул толпы. Участники собираются в плотные ряды, над головами взвиваются шары и транспаранты. «Эпилог нужен!», «Даешь свободу Эпилогу!», «Помогать, а не притеснять!»

Медленно шагая, люди движутся вдоль улицы по заранее оговоренному маршруту.

Демонстрация началась.

***

– Ну прошли они по городу, и что? – возмущается кто-то лысый в вечерних новостях. – Только пробки собрали. Против чего была эта демонстрация? Что они хотели получить? Непонятно. Сегодня «Эпилог» никто не притесняет. Ведется расследование по делу Морошенко, но это, извините, уголовный кодекс, его никто не отменял. Да и сам «Эпилог» от Морошенко открещивается. На транспарантах в защиту Морошенко ничего не было. А в остальном у фонда зеленый свет! Да, мы не разрешаем проводить акции в общественных местах. Но тут никакого притеснения нет. Пусть проводят акции там, где они не мешают гражданам, вот и все. Для нашей страны «Эпилог» – это такая же благотворительная организация, как и многие другие. Требования к ним стандартные. Так что зачем митинговать, непонятно.

– Недавно проведенная демонстрация активистов фонда «Эпилог» поставила общественность в тупик, – добавляет ведущий. – Как верно заметил Николай Владимирович, фонд никто не притесняет, и цель демонстрации до сих пор не ясна. Организаторы этого шествия комментарии дать отказались. Пресс-центр «Эпилога» заявляет, что фонд к демонстрации отношения не имеет. Получается, люди собрались по своей воле, чтобы выразить преданность фонду. Опрос демонстрантов ясности не прибавил.

На экране появляется растерянная женщина с микрофоном под носом.

– Какова тема собрания? – каверзно спрашивает журналист.

– Демонстрация в поддержку фонда «Эпилог», – взволнованно отвечает женщина.

– Это понятно. Но что и до кого вы хотите донести?

– Хотим показать, что у фонда много друзей, – бормочет она и пытается затеряться в толпе.

– Это один из самых внятных ответов, полученных нашим репортером от участников демонстрации, – поясняет ведущий. – В настоящее время мы пытаемся найти первоисточник, то есть узнать, кто же стал инициатором столь многолюдной, но бессмысленной демонстрации.

– Забавно, – комментирует Эмма, отхлебывая пиво. Безалкогольный образ жизни откладывается. – Народ просто прошел по городу, не имея понятия, куда и зачем идет. Сколько их там, говоришь, было? Больше сотни?

Эмма позвонила впервые после той встречи. Робко поинтересовавшись, как дела, и поняв, что буря улеглась, тут же взяла в оборот: подрулила в центр, отвезла в кино, потом обедать, а затем зазвала в гости с ночевкой.

– У меня настоящее баварское пиво и джакузи! Я бы у тебя предложила посидеть, но знаю себя: снова заведу свою шарманку про ремонт, ты обидишься, и вечер полетит к чертям. Так что давай ко мне!