Эпилог (ЛП)

Коробка от Ливви была огромной, и я незамедлительно ее вскрыл. Я долго ржал, увидев содержимое. Клаудия, вскочив со своего стула, уже нависала над моим плечом, в то время как Рубио пытался разглядеть мой подарок, оставаясь на своем месте. К коробке была приложена записка со словами: Секси Кунг-фу Набор для Вавок. Внутри оказались рулоны перевязочных материалов, пластыри, скобки для швов, бутылочка с перекисью, соли для ванн, вручную изготовленная массажная губка, предписанная мне для 'обработки всего тела (до счастливого конца)', а также эластичные бинты для рук 'специально для боксеров'.

Я все еще улыбался во весь рот, когда услышал пение, и, подняв глаза, увидел, как ко мне направлялась Ливви. Сотрудники ресторана несли целый поднос пирожных со свечками. Они пели:

С днем рождения тебя.

С днем рождения тебя.

С днем рождения, милый Джеймс.

С днем рождения тебя.

Поднявшись, я потянулся к Ливви. Она поцеловала меня и прошептала на ухо, - Одно пирожное за каждый день рождения, мой любимый, и еще одно на удачу.

Я не мог оторвать от нее глаз, когда она отстранилась. Мне хотелось сказать, Я люблю тебя, но горло словно сдавили, и я боялся того, что могло выйти. В глазах Ливви стояли слезы, и будь я более слабым мужчиной, то тоже самое происходило бы и со мной.

- Чего ты ждешь, пока сгорит все здание? - подначивала Клаудия, - Задувай их!

Я улыбнулся, несмотря на то, что был готов расклеиться. Поцеловав Ливви в лоб, я задержался губами настолько, чтобы она почувствовала глубину моей признательности. А потом, впервые за все время, что я себя помню, я задул праздничные свечки.

Глава 15

- Скажи мне, что ты чувствуешь.

Проведя кожаным концом стека по вытянутой руке Ливви, я увидел, как она вздрогнула, а маленькие волоски на ее коже встали дыбом. Открыв рот, чтобы ответить, Ливви остановилась, и, сглотнув, произнесла, - Возбуждение.

Она снова вздрогнула, заставив удерживающие ее на кресте кожаные оковы скрипнуть. На этот раз, никакие брыкания мне не помешают.

- Это была твоя первая мысль? Я так не думаю.

Продолжив спускаться по ее руке, минуя плечо, я знал, что Ливви нравилось, когда я оставлял поцелуи вниз по ее спине, но теперь там, где обычно ласкали мои губы, скользил стек.

Раньше мы этого не делали - не как любовники. У меня имелись сомнения в том, чтобы вообще на это пойти, но Ливви настояла.

Ее книга была почти закончена. В течение нескольких, предшествующих ее просьбе недель, она занималась ею вплотную. Со дня своего рождения, я едва ли проводил с Ливви время, в перерывах между ее писательской деятельностью, работой и учебой в университете. Ей было это необходимо, сказала она. Необходимо было вспомнить эти ощущения. Необходимо было их воспроизвести.

Я не хотел, чтобы она вспоминала. Я сам не хотел вспоминать. И все же, вот он я, со стеком в руке. Этот соблазн оказался слишком непреодолимым, чтобы ему противостоять. Я бы не воспользовался ремнем. Я бы не оставил следов, как это было в первый раз. Если Ливви могла воссоздать события минувших дней, то и я мог. Я мог подарить ей иудовольствие, и боль. Наконец, я мог позволить исчезающему признаку нашего прошлого умереть, и покоиться с миром. Для нас настало время двигаться дальше.

Я несильно ударил стеком Ливви в бок. Она подпрыгнула.

- Я задал тебе вопрос. Твоей первой реакцией было возбуждение?

- Нет, - прошептала она, - мне... мне страшно.

Да, ей былострашно. Я очень хорошо выучил это ее чувство. Более того, я считал себя знатоком страха. Я знаю, что у него существует столько же разновидностей, сколько и цветов на радуге. И Ливви его испытывала, но это был тот страх, которым я наслаждался больше всего.

- Страх - неотъемлемая часть.

Я нежно пошлепал ладонью по внутренней стороне ее бедер. Мне нравился издаваемый при этом звук.

- Ты беззащитна. Уязвима. И полностью в моей власти.

Я стоял позади Ливви, не двигаясь, вдыхая ее страх. Согласно ее словам, к нему примешивалось еще и возбуждение. Наклонившись, я поцеловал раковину ее ушка.

- Ты. Моя. Повтори это для меня.

Ливви повисла на своих оковах, ее голова упала мне на плечо, и она уткнулась в меня носом.

- Твоя, Калеб.

В моменты, когда она была уязвима, я всегда был Калебом. Мое имя на ее языке напомнило мне о паре изношенных ботинок. Большую часть своей жизни я был Калебом, и если бы не Ливви, для меня оно было бы потеряно. Калеб делал ужасные вещи - он был монстром, однако он обеспечил Джеймсу выживание. Калеб заслужил жизнь. Я мог быть ими обоими. Я и тот, и другой.

Отступив назад, я дюйм за дюймом оглядел открывшуюся передо мной картину - по ее хрупкой спине струилась длинная копна черных, как смоль волос. Я не мог дождаться, когда схвачусь за них, трахая ее.