Эпилог (СИ)

    Летом, в безоблачные дни, хуторок освещен солнцем с утра и до вечера, что считается редкостью для здешних мест. Заросшей тропкой можно дойти до шумной речушки Журчавы, протекающей по долине и жмущейся к противоположной горе. Не речке есть мостки и отгороженная заводь - для стирки. Вода в Журчаве холоднючая, как и во всех речках, текущих с гор, но в заводи потеплее. Прополоскал бельишко - нужно поднять затвор, чтобы вода протекла и набралась свежая. 

    В Шлаковке - пять домов и пять семей. И пусть у местных выдуманные имена и фамилии, навязанные политическим режимом, жители откликаются на свои настоящие имена. 

    Мама жила одна, а хозяйство вела в общейке. И все ж отсутствие мужской руки в доме сказывалось в разных мелочах, начиная от провалившегося пола в бане и заканчивая частичным отсутствием дранок в кровле. Всё непрочное и ненадёжное, даже тележка для бадейки, готовая вот-вот развалиться. Забора практически нет, лишь почерневшие от времени столбы с прожилинами да жалкое подобие калитки. Ни замков, ни крепких запоров. От кого прятаться-то? Зато дорожки вымощены камешками, чтобы грязь не прилипала к обуви. 

     Егор помаялся от безделья да и попросил у мамы инструмент. Она, конечно, воспротивилась: вдруг зять покалечится, работая руками? Беспокойство тёщи задело Егора за живое и повысило градус упёртости. Не знаю, охладил ли его пыл молоток, у которого набалдашник ходил ходуном на рукоятке, и жалкая кучка гвоздей внушительного размера, но муж пропадал на улице, периодически постукивая, и в избу заходил затем, чтобы поесть. Зато позже выяснилось, что тележка окрепла и катится уверенно, а бадейка жестко фиксируется с помощью свежеприбитых клинышков. 

    - Мой талантище, - обняла я Егора. - Никому тебя не отдам. Научусь стучать молотом по наковальне и прикую к себе цепью. 

    На второй день пребывания в Шлаковке мы с мужем отправились до колодца по единственной на хуторе дороге. Мамин дом - самый дальний, возле луга, а колодец - общий. В здешних местах колодцы копаются тяжело и не очень глубоки. Каждый раз мама порывалась идти с нами, и мне насилу удалось её отговорить. Маму тревожило всё - что мы сорвемся в колодец, что по пути переломаем конечности или случайно поранимся. И даже легкомысленное заявление, что "тут всего-то два шага сделать", её не успокаивало.