Эпилог : Сказаны последние слова.

Его камера была белой и ярко освещенной. В воздухе стоял густой аромат благовоний, и ясно слышалось эхо молитв и песнопений. Дералайн ненавидела их. Она не могла себе представить, что же об этом думал ее дед.

Он казался спокойным. Он сидел в углу камеры, молча медитируя. Она смотрела на него сквозь прозрачную стену камеры. Дверь открылась, она вошла, та закрылась за ней, и он все еще не шелохнулся.

Она смотрела на него, раздумывая что же сказать.

— Я знаю, что ты здесь. — сказал он. Он открыл глаза. — Они позволили тебе повидаться со мной. Я удивлен.

— Кое–кто приходил... посмотреть на меня. — прошептала она. — Его звали Немерант. Он сказал что может... — ее голос дрогнул и она запнулась. — Он сказал...

— Немерант? Честно говоря, я и не надеялся, что он все еще жив.

— Он сказал что он был последним... Ты и он...

— Это меня не удивляет. Что еще он сказал тебе?

— Что ты убийца.

— А.

Она помолчала, опустив глаза, не в состоянии посмотреть на него, в страхе от того, что она увидит в нем, и что он увидит в ней.

— Ты хочешь знать?

Она подняла взгляд.

— Ты расскажешь мне?

— Если ты пожелаешь, чтобы я рассказал.

— Нет. — ответила она. — Нет, я не хочу знать. Ничего. Я жива, и... и ты мой дед, и больше ничего не нужно... Что знает моя мать?

— Ничего, и быть может — достаточно. Я заключил сделку, давным давно. Я не был опозорен ей, и я заключил бы ее снова, но она коснется тебя, со временем. Я хотел, чтобы ты была готова, когда тебе явятся плоды моей сделки, но... Вновь увидеть Широхиду, увидеть мой дом, место что когда–то было моим настоящим домом... Я так много забыл.

Мой отец сделал много ошибок, и они поглотили его, они уничтожили его. Я поклялся себе, что буду чтить его наследие, но не пойду по его стопам. Он был последним истинным воином, а я всего лишь тень его тени.

Из всего, что я сделал за свою жизнь, дитя, ты - то, чем я более всего горжусь.

— Что с тобой будет?

— Меня будут держать здесь, пока я не умру.

— Нет...

— Да.

— Нет! Должен быть другой путь... хоть что–то.

— У меня нет здесь друзей, дитя. Немерант уже сделал все что мог, полагаю, просто добившись того, что ты оказалась здесь. Я благодарен за это. Я не сержусь, малышка. Я прожил долгую жизнь, и я счастлив. Я реликт забытой эпохи и должен, в свою очередь, быть забыт. Такие, как я, понадобятся снова, но нескоро, и я жалею о судьбах таких, как ты, когда эти времена придут. Война великая и страшная вещь, она порождает великие и страшные деяния, но только после этого... такие люди понимают, кто они есть.

— Должен быть иной путь.

— Его нет. — он поднялся и подошел к ней. Ее потрясло осознание того, что она почти так же высока, как и он. В Широхиде он выглядел почти что гигантом. Он нежно поцеловал ее в лоб.

— Иди, Дералайн. — сказал он. — Живи своей жизнью и ради себя. Помни обо мне, но не пытайся стать такой, как я.

Потом она ушла, со слезами на глазах, злость, горе и без счета прочих чувств раздирали ее сердце. Она не замечала Леннана, провожавшего ее к комнате, и слов утешения, которые он пытался сказать ей. Следующие несколько часов прошли в беспросветной печали — пока к ней не вернулся гость.

— Как он, Дералайн? — медленно спросил Немерант.

— Иди и спроси его сам. — с горечью отмахнулась она.

— Я мог бы, но я боюсь. Он всегда пугал меня, а сейчас... Я боюсь снова увидеть его.

— Ты трус.

— Возможно, но у отваги есть много разных видов. Твой дед, должно быть, говорил тебе об этом.

— Зачем ты здесь?

— Помочь тебе.

— Почему?

— У меня нет детей. Моя жена была бесплодна. Был... несчастный случай, вскоре после начала нашего медового месяца, и после этого она уже не могла иметь детей. Она просила меня найти другую, но я любил ее, и не стал этого делать. Она умерла, и я остался один. У меня нет совершенно никакой родни — ни племянников ни племянниц, Совсем нет.

— Ты можешь быть внучкой, которой у меня никогда не было; больше того — я многим обязан твоему деду, и я знаю что он не примет никакой помощи от меня. Даже если бы я мог освободить его из его камеры — чего я не могу — он не принял бы бы этого.

— Но ты... Я могу помочь тебе.

— Как? Что ты можешь для меня сделать?

— Ты когда–нибудь думала о работе в гильдии стеклодувов?

Она помедлила.

— Я не останусь здесь, в этом мире. Мне тут нечего делать.

Старик улыбнулся.

— Мы открываем новый Дом Гильдии на Таролин-2, новоколонизированном мире. Думаю, там тебе понравится, хотя ты сможешь отправиться и куда–нибудь еще. К семье, наверное?

Она подумала о родителях, о том как мать отозвалась на ее уход.

— Нет. — сказала она. — Больше некуда.

Она не вернется домой. Она слишком сильно изменилась.

— Тогда, если позволишь, я позабочусь о твоем вступлении в Гильдию. Да, еще одно. Я думаю что у тебя там будет, по крайней мере, один друг. Группу рейнджеров переводят на Таролин-2. Их лидер — подающий большие надежды юноша.

— О... Спасибо.