Эпилог : Сказаны последние слова.

Теперь — он путешествовал уже пять лет, и даже чуть дольше — если добавить к этому время, которое он провел, зарабатывая на свое первое космическое путешествие. Она многое повидал за это время, но знал, что это было даже не одним процентом от того, что могла предложить галактика.

Он делал много записей о своих путешествиях. У него были записки о ночи, проведенной с напившимся нарном, который утверждал, что был одним из тех, кто схватил убийцу Пророка Г'Кара.

"На одну секунду раньше — и я мог бы спасти его. Всего одна секунда. Вот что такое жизнь..."

В библиотеке Бракира он читал копию заметок о войне Лорда-Торговца Куломани, и несколько часов расспрашивал о ней старого библиотекаря.

Он побывал на почти покинутом мире — Центаври Прайм, где беспрепятственно бродил по пустому, и как ходили слухи — населенному привидениями — Имперскому Дворцу. Он также провел несколько дней, бродя в горах, разыскивая имение Дома Марраго, и так и не нашел его.

Он побывал на Проксиме-3 и был в храме Благословенной Деленн, но там он почувствовал себя странно нехорошо, и быстро ушел оттуда, не остановившись, чтобы заговорить с кем–нибудь. Честно говоря — он очень быстро покинул и саму Проксиму-3.

Он разговаривал с минбарским воином, и они несколько часов говорили о историях Маррэйна и Валена. Воин заявил, с абсолютной уверенностью, что Маррэйн, как и раньше, вернется вновь.

Какое–то время он путешествовал вместе с другим минбарским воином. У нее была половина цепочки, и она сказала что ее путешествие — это поиск того, кто владеет другой ее половиной. Они составляли компанию друг другу до Велатстата, где он отправился к Минбару, а она к Окраине.

Он интересовался насчет путешествия до Голгофы, но никто не знал точно — где она находилась, хотя у каждого был племянник–брата–дядиного–друга, кто знал кого–то из представленных в тамошнем Совете. И более чем один космический капитан чертил в воздухе знак своей религии, когда он спрашивал про это место.

Он путешествовал пять лет, но еще не узнал — что же именно он ищет. Он сомневался в том, что найдет это здесь, но о том можно будет подумать позже. Здесь было так много того, что он хотел увидеть, так много того, что он хотел узнать, столько людей с которыми можно было говорить...

Тихо насвистывая под нос, он направился в город, в ожидании того, что найдет там.

* * *

Минбарская колония, мир Рейхайдо.

Девяносто семь лет после ухода Валена.

Старый воин вышел на свет солнца. Он знал — ему почти что пришло время умереть. Солнце не грело его кожу так, как раньше, оно не освещало его путь как прежде, оно не утешало его боль так, как когда–то.

Когда он был молодым, он сказал однажды женщине, что после стала его настоящей любовью, что худшая судьба, которую он может представить себе — это стать старым, слабым и немощным, с плотью отставшей от костей, с предавшими его мускулами, неспособным держать денн'бок, неспособным бежать, танцевать или сражаться.

Это были слова юнца. Старик, которым он стал, знал что на самом деле есть много худших вещей. Рикайджи испытала одну из них, умерев юной, прекрасной и так далеко от дома. Он выжил, и старость и слабость стали достойной ценой за то, чтобы видеть и знать вещи, которые он видел и знал теперь.

Парлэйн сложил руки на груди и закрыл глаза, глядя в небо, чувствуя легкое тепло солнечных лучей на лице.

Он заметил, что все чаще и чаще вспоминает те дни. Голгофа, в далеком уголке галактики. Те страшные дни, наполненные безумием и смертью; как он видел смерти лучших друзей, что у него были. Выжил только лишь он.

И он нашел что–то большее в пепле этой призрачной победы.

Он нашел жизнь.

Шестьдесят лет он не поднимал оружия в гневе. Он не сражался по–настоящему за свою жизнь все это время. Он потерял многое из мастерства и реакции, которыми прежде владел, и не только лишь по причине возраста.

Все это было платой, которую он был готов заплатить.

Он издалека услышал как она бежит, и улыбнулся. Его слух мог и не быть таким как прежде, но она еще не научилась быть скрытной. Тем не менее, он уважал ее упорство. Она была почти таким же способным учеником, каким он был в ее возрасте, а он был особенным; действительно особенным.

Это не было похвальбой старика, вспоминающего дни былой славы. Это была правда. Сын Дераннимер, Лорд Широхиды, последний настоящий воин, последний носящий шрамы морр'дэчай. Он все также носил эти шрамы, бледные и едва заметные на его обветренном лице. Морр'дэчай была запрещена Валеном, как и столь многое из старых времен и старых обычаев. Деленн однажды спросила его почему он носит их. Он отказался рассказывать. Она никогда не будет носить шрамы, и ей это никогда не понадобится.