Епископ ада и другие истории

Она привязала маленькую лошадку у садовой калитки, небрежно приоткрытой, и вошла; сад был так запущен, что было удивительно видеть аккуратный дом, занавески на окнах и блестящий медный дверной молоток, который, должно быть, был отполирован совсем недавно, если учитывать постоянно присутствовавшую в воздухе сырость, — причину ржавчины и гнили.

Дом был внушительным, «в котором не было ничего плохого, кроме его местоположения», — решила мисс Пим, хотя его нельзя было назвать привлекательным; он был построен из серого камня, покрытого штукатуркой, столь популярного сто лет назад, с плоскими окнами и дверью; одна его сторона была затенена большим деревом, напоминающим кипарис, придававшим черный оттенок этой части сада.

Сад был неухожен, несколько кустов возвышались над пожухлой травой; возле ограждающей его высокой стены, сделанной так, чтобы защищать сад от постоянных ветров, виднелись фруктовые деревья, напоминающие скелеты.

Мисс Пим обратила на это внимание, прежде чем постучать в дверь; но вид сада не подействовал на нее угнетающе, она просто испытала крайнюю жалость к тому, кто жил в таком месте.

В дальнем конце сада, около стены, над мокрой бесцветной травой, виднелось надгробие; она вспомнила, что ей говорили о старом антикваре, похороненном на территории «Хартли».

Поскольку на ее стук никто не ответил, она отступила на шаг и взглянула на дом; в нем, несомненно, кто-то жил, — окна были закрыты белыми занавесками и серыми жалюзи, опущенными на один и тот же уровень.

Она снова посмотрела на дверь и увидела, что та открыта, и кто-то, скрытый темнотой коридора, пристально смотрит на нее.

— Добрый день, — весело произнесла мисс Пим. — Я подумала, что мне необходимо повидаться с мисс Лефейн… Вы ведь мисс Лефейн, не так ли?

— Это мой дом, — последовал ворчливый ответ.

Марта Пим и не ожидала увидеть здесь прислугу, хотя старушке, казалось, приходится изрядно трудиться, чтобы содержать дом в чистоте и порядке.

— Разумеется, — ответила она. — Можно мне войти? Меня зовут Марта Пим, я живу у Уинтонов, мы с вами виделись у них…

— Входите, — тихим голосом произнесла старушка. — Меня посещает мало людей, я чувствую себя очень одинокой.

«Ничего удивительного», — подумала мисс Пим, но решила не обращать внимания на странности хозяйки и вошла в дом с приятной улыбкой на лице.

Коридор был освещен плохо, но она смогла составить себе ясное представление о мисс Лефейн; первым впечатлением было то, что это бедное создание — ужасно старое, старше, чем это возможно для человека; она чувствовала себя совсем юной по сравнению с ней, — настолько блеклой, слабой и бледной была мисс Лефейн.

Кроме того, она была чудовищно толстой, а ее дряблая фигура — бесформенной; на ней было плохо скроенное неопределенного цвета и покроя платье, испачканное землей и пропитанное влагой там, где, по мнению мисс Пим, оно касалось земли, когда хозяйка работала в саду; платье, без сомнения, должно было скрыть ее полноту, но было так небрежно надето, что только добавляло ей тучности, поскольку везде висело складками.

Еще одним нелепым штрихом в облике бедной старушки были ее короткие волосы; несмотря на то, что она казалась очень дряхлой и одинокой, скудные остатки волос были тщательно уложены вокруг трясущейся головы.

— Боже мой, Боже мой, — произнесла она тонким скрипучим голосом. — Как это мило, что вы пришли. Полагаю, вы предпочитаете гостиную? Сама я обычно сижу в саду.

— В саду? Но ведь не в такую погоду?

— Я привыкла. Вы даже представить не можете, что можно привыкнуть к погоде.

— Пожалуй, — с сомнением согласилась мисс Пим. — Но ведь вы, наверное, живете здесь не одна?

— В последнее время — совсем одна. У меня была компаньонка, но ее увезли, не знаю точно, куда. Я так и не смогла отыскать ее следов, — раздраженно ответила старая леди.

«Наверное, несчастная компаньонка просто не выдержала таких условий, — подумала мисс Пим. — Это не удивительно… но ведь кто-то же должен присматривать за ней».

Они вошли в гостиную, в которой, к ужасу посетительницы, огонь разведен не был, хотя она и содержалась в хорошем состоянии.

Здесь, на десятках полок, стояли изумительные фарфоровые сервизы, при виде которых у Марты Пим заблестели глаза.

— Ага! — воскликнула мисс Лефейн. — Я вижу, вы по достоинству оценили мои сокровища! Завидуете? Хотели бы, чтобы некоторые из этих вещей принадлежали вам?

Марта Пим, разумеется, хотела бы этого; она с восхищением оглядывала стены, столы и шкафы, а старуха следовала за ней с выражением явного удовольствия на лице.

Это была прекрасная маленькая коллекция, очень изысканная, подобранная со вкусом, и Марта подумала: это удивительно, что столь слабое, древнее создание может содержать ее в таком порядке, а также выполнять обычную домашнюю работу.

— Неужели вы действительно делаете все сами и живете совсем одна? — спросила она, поеживаясь в своем толстом пальто и жалея, что энергии мисс Лефейн не хватило на разведение огня; по всей видимости, старушка жила на кухне, как это свойственно многим одиноким чудакам.