Эпитафия шпиону. Причина для тревоги

— Ну, к его музыкальному слуху апеллировать не стоит, — заметила девушка. — Дай ему волю, он на губной гармошке вам сыграет. — Она поднялась и поправила купальник. — Ну что ж, пора, наверное, еще что-нибудь на себя надеть.

Герр Фогель вытащил из кресла свое ожиревшее тело, сверился со своими чудовищных размеров часами и громко объявил по-французски, что времени четверть восьмого. Затем он еще сильнее натянул подтяжки и начал собирать свои и женины вещи. Мы гуськом направились к лестнице. Я оказался позади американца.

— Между прочим, сэр, — сказал он, трогаясь с места, — я недослышал вашего имени.

— Йожеф Водоши.

— А я — Скелтон. Это моя сестра Мэри.

Но я едва расслышал его. На жирной спине герра Фогеля болтался фотоаппарат, и я изо всех сил пытался вспомнить, где я видел такой же. Потом вспомнил. Это был «Фойгтлендер» в футляре.

Особенно теплыми вечерами ужин в «Резерве» сервировали на террасе. По таким случаям над ней натягивали тент, а на столы ставили лампы. Когда их зажигали, выглядело все очень жизнерадостно.

В тот вечер я решил выйти на террасу первым. Прежде всего я сильно проголодался. А во-вторых, хотелось не спеша, одного за другим, разглядеть постояльцев. Но когда я пришел, трое из них уже были на месте. Один из них, мужчина, сидел в одиночестве позади меня, так что рассмотреть его я мог, только развернув свой стул на сто восемьдесят градусов. Пришлось ограничиться пристальным, по возможности, взглядом на пути к своему месту.

Лампа на его столе, да еще то, что сидел он, низко наклонившись к тарелке, позволяли мне увидеть лишь голову с коротко стриженными седеющими светлыми волосами, зачесанными набок, без пробора. На нем была белая, с короткими рукавами, рубашка и брюки из грубой льняной ткани явно французского производства. Вероятно, либо Андре Ру, либо Робер Дюкло.

Я сел и сосредоточил внимание на двух других.

Оба сидели, выпрямив спины, глядя друг на друга через стол; он — узкоголовый мужчина с седеющими каштановыми волосам и редкими усиками, она — меланхоличная костлявая женщина средних лет с нездоровым цветом лица и аккуратно причесанными светлыми волосами. На ней были белая блуза и черная юбка, на нем — серые фланелевые брюки, коричневая, в полоску, рубаха, форменный военный галстук и просторная полосатая куртка для верховой езды. Пока я разглядывал мужчину, он взял со стола бутылку дешевого кларета и поднял ее на свет.

— Знаешь, дорогая, — донесся до меня его голос, — мне кажется, новый официант прикладывается к нашему вину. Я еще за обедом тщательно отметил уровень.

Уверенный голос выдавал представителя верхушки английского среднего класса. Женщина едва заметно пожала плечами. Такой разговор ей явно был не по душе.

— Видишь ли, дорогая, — продолжал он, — я из принципа обращаю внимание на подобное. Этого малого следует осадить. Я намекну Кохе.

Я заметил, что женщина снова пожала плечами и слегка прикоснулась салфеткой ко рту. Трапеза продолжалась в молчании. Явно это были майор и миссис Клэндон-Хартли.

Начали подходить другие обитатели пансионата.

Фогели сели позади английской пары, рядом с балюстрадой. Еще одна пара устроилась за столиком у стены.

Они были явно французами. Темноволосому, пучеглазому, с небритым подбородком мужчине на вид было лет тридцать пять. Женщине, худощавой блондинке в атласной пляжной накидке, с поддельными, каждая величиной с виноградину, жемчужными серьгами, немного побольше. Отодвигая для нее стул, мужчина погладил ей руку. В ответ она украдкой сжала ему пальцы и поспешно обежала взглядом террасу, не заметил ли кто. Герр Фогель подмигнул мне из-за своего столика.

Я решил, что блондинка — скорее всего Одетт Мартен. Ее спутник — либо Дюкло, либо Ру.

Когда официант забирал у меня тарелку из-под супа, я задержал его.

— Месье?

— Кто этот господин с седой бородой?

— Месье Дюкло.

— А тот, с блондинкой?

Официант скромно улыбнулся.

— Это месье Ру и мадемуазель Мартен. — Слово «мадемуазель» он произнес с едва заметным нажимом.

— Ясно. А где же герр Шимлер?

Официант удивленно приподнял брови:

— Герр Шимлер, месье? Такого у нас в «Резерве» нет.

— Вы уверены?

— Совершенно уверен, месье. — Сказано было с некоторым холодком.

Я обернулся.

— А кто же этот господин за угловым столиком?

— Месье Поль Хайнбергер, швейцарский писатель и друг месье Кохе. Вам рыбу, месье?

Я кивнул, и официант поспешно отошел от моего столика.

Секунду-другую я сидел неподвижно. Затем спокойно, но дрожащей рукой нашарил в кармане составленный Бегином список, прикрыл его салфеткой и еще раз внимательно прочитал.

Впрочем, я и так заучил его наизусть. Имени Хайнбергера в нем не было.

5 «Эмиль»

Боюсь, у меня немного пошла кругом голова. Поедая рыбу, я дал волю воображению. Я так и предвкушал встречу с Бегином, которая последует за моим открытием. Я наслаждался каждым ее мгновением и любовно обдумывал каждое свое слово.

Я буду холоден и высокомерен.