Эпитафия шпиону. Причина для тревоги

— Трудно сказать. Пожалуй, франков восемьсот за портсигар и пятьсот за цепочку. Что касается булавки, то стоит она, конечно, пустяки, но в высшей степени дорога как память. Ну а пленки… Что ж, мне, естественно, жаль было бы потерять их, но… — Я пожал плечами.

— Понимаю. А они были застрахованы, я имею в виду портсигар и цепочка?

— Нет.

Кохе отложил ручку.

— Вы ведь понимаете, месье, что в такого рода делах подозрение прежде всего падает на обслугу. Для начала я опрошу каждого. Предпочел бы сделать это один на один. Надеюсь, на данном этапе вы не будете настаивать на привлечении полиции и позволите мне заняться этим делом, не привлекая лишнего внимания со стороны?

— Разумеется.

— И еще, месье, я был бы чрезвычайно признателен, если бы вы не посвящали в этот печальный инцидент никого из моих гостей.

— Ни в коем случае.

— Благодарю вас. Вы же отдаете себе отчет, какой существенный урон репутации небольших гостиниц вроде моей наносят подобного рода происшествия. Я извещу вас сразу, как все выясню.

Я вышел из кабинета с тяжелым чувством. Кохе просил никому ничего не рассказывать, и что касается меня, то такая просьба только радовала. Чем меньше толкуют об этой истории, тем лучше. Но ведь Бегин велел как раз наоборот, посвятить в нее всех. Он вполне недвусмысленно высказался на этот счет. Мне следует поднять шум. И еще эту чертову обслугу надо иметь в виду. В общем, ситуация весьма безрадостная; да и тупиковая какая-то, если только не происходит нечто, о чем я понятия не имею. Что общего между портсигаром, цепочкой от часов и шпионом — это находится за пределами моего понимания. Или Бегин придумал все это воображаемое похищение как предлог для ареста шпиона? Абсурд! Откуда взяться доказательствам? Две мои пленки, несомненно, давно проявлены и выброшены, а портсигар и цепочка от часов вообще не существуют. Был лишь один разумный способ подступиться к решению этой проблемы. Сначала выяснить личность шпиона, затем взять его с моим фотоаппаратом в руках. Но…

Последние несколько ступенек я преодолел бегом и ворвался к себе в номер. Хватило нескольких секунд, чтобы страхи мои вполне подтвердились. Это был мой аппарат. Вещественное доказательство вины было вежливо возвращено.

Я уныло переоделся в купальный костюм. Бегину, конечно, можно и соврать. Скажу, что фотоаппараты подменили без моего ведома. Прикинусь, что ничего не знаю. Что все произошло, когда кто-то обшаривал мой номер. Не могу же я, в самом деле, каждый час на протяжении всего дня проверять номер аппарата. При известной осторожности с моей стороны вряд ли Бегину станет известно, что на протяжении восемнадцати часов у меня вообще не было фотоаппарата, ни своего, ни чужого. Если только он не поймает шпиона. Тогда, конечно, толстяку не поздоровится. Возможно даже, ему придется еще раз выпустить человека из тюрьмы. Ну да ладно, это его дело. Я в этой игре — всего лишь пешка, последняя спица в колеснице. Мне стало до боли жалко себя. Я стоял в рубашке и разглядывал себя в зеркало. Бедный дурачок! И что за костлявые ноги! Я закончил переодеваться. Спускаясь по лестнице, я увидел, как Шимлер входит вслед за хозяином в кабинет Кохе и закрывает за собой дверь. Шимлер! Я почувствовал пустоту в груди. Только этого мне не хватало. Сегодня мне следовало обыскать номер Шимлера.

Фогели устроились на пляже рядом с французской парой. Американцы были в воде. Я подошел к месье Дюкло, подтянул шезлонг и сел рядом с ним. Минуту-другую мы обменивались ничего не значащими репликами. Затем я приступил к работе.

— Месье, вы опытный человек, в разных кругах вращаетесь. Я был бы весьма признателен за совет в одном деликатном деле.

На лице его появилась довольная улыбка. Он сильно дернул себя за бороду.

— Этот опыт, месье, каков бы он ни был, в вашем распоряжении. — Он лукаво подмигнул мне. — Полагаю, этот совет касается юной американской мисс?

— Прошу прощения?

— Не надо смущаться, друг мой, — лукаво хихикнул Дюкло. — Позволю себе отметить, взгляды, которые вы бросаете в ее сторону, замечены всеми. Вы уж поверьте мне, месье, в таких делах я разбираюсь. — Он понизил голос и наклонился ко мне. — Я заметил, что мисс тоже на вас поглядывает. — Он заговорил еще тише, а последнюю фразу вообще прошептал мне на ухо: — А когда вы в купальном костюме, вообще глаз не сводит. — Дюкло ухмыльнулся в бороду.

— То, о чем я собрался с вами поговорить, никак не связано с мисс Скелтон. — Я холодно посмотрел на него.

— Ах вот как? — разочарованно проговорил он. — Очень жаль.

— В настоящий момент меня больше беспокоит то, что из моего номера пропало несколько ценных вещей.

Пенсне его затряслось так, что упало на песок. Он быстро поднял его и водрузил на место.

— Кража?

— Вот именно. Пока я нынче утром ходил на почту, кто-то вскрыл мой чемодан и взял оттуда портсигар, золотую цепочку от часов, бриллиантовую булавку и две фотопленки. Общая стоимость украденного — более двух тысяч франков.

— Formidable![32]

— Все это весьма печально. А булавкой я дорожил особенно.

— C'est affreux![33]