Эпицентр

— А на него документы из канцелярии пришли, он вторым номером пулемётного расчёта числится.

Я кивнул.

— Так точно. Учили.

— Ну давай посмотрим, — решил Николай Тарасович и взял лежавший на столе танковый шлем, заменил им форменную панаму. — Приступай!

Я забросил на плечо лямку кожаного ранца с запасными дисками, взял ручной пулемёт и выдвинулся на стрелковую позицию. За последнее время успел приноровиться к РПД и пусть особой точностью при ведении огня на дальнюю дистанцию похвастаться не мог, зато и грубых ошибок не совершил. Изготовил оружие к стрельбе, сжёг сотню патронов и, как видно, продемонстрировал вполне приемлемые результаты, поскольку Николай Тарасович, сняв шлем, с улыбкой сказал:

— Эх, если б ещё и десантированию с парашютом обучен был … Тогда бы хоть прямо сейчас к себе забрал.

— Пять прыжков у него, — подсказал младший сержант. — Я думал, в вашу роту пополнение готовят.

Прапорщик не удержался от ухмылки.

— Посмотрим, — сказал он, пригладив большим пальцем кустистые брови, но сразу отбросил шутливый тон и заявил: — Являться станешь на три тренировки. В шесть сорок пять, одиннадцать тридцать и девятнадцать часов ровно. Если будешь занят по основному месту службы, предупреждай заранее.

— Так точно!

— Свободен, рядовой.

Я поспешил к видневшимся вдалеке окраинам Кордона, а там озадаченно повертел головой по сторонам, но почти сразу углядел возвышавшиеся над зданиями верхние этажи госпиталя, сделал небольшую поправку и двинулся напрямик в расположение мотоциклетного взвода. И, как ни странно, почти не промахнулся, глухими переулками вышел к двухэтажной казарме пулемётчиков, а оттуда до проходной авточасти было рукой подать, метров пятьдесят, не больше.

Первым делом я отправился в душ и пару минут стоял, отфыркиваясь под едва тёплыми струйками воды. Потом насухо вытерся и привёл в порядок форму, при этом дольше всего провозился с отпарыванием букв «К». А вот латунную эмблему автобронетанкового дивизиона закрепил под символикой отдельного научного корпуса уже без всякого труда.

Когда поднялся на второй этаж, курьер выставлял на стол привезённые дежурной смене судки и термосы, и аромат в комнате стоял столь одуряющий, что рот моментально наполнился слюной.

— А ты чего тут, Петя? — удивился сержант Козодой и постучал пальцем по наручным часам. — Тебя на довольствие уже поставили, беги обедай!

— В душ заскочил, — пояснил я, приглаживая волосы. — А столовая где-то на территории?

— Не, рядовой состав при госпитале харчуется, — пояснил Вова-футболист. — В июне и декабре, когда соискатели валом прут, поесть целая проблема, а так туда даже унтеры ходят, готовят — пальчики оближешь.

Я припомнил своё посещение больничной столовой и недоверчиво покачал головой. Нет, смутило вовсе не замечание о качестве стряпни, просто то помещение не показалось настолько просторным, чтобы вместить всех желающих.

— Там столпотворение наверное…

— Да не, — успокоил меня Вова. — Это нашему батальону так свезло. Мы ж вечно в разъездах. Ну или дежурим, вот. Только сначала в канцелярию заверни, получи талоны на питание.

Дальше я сомневаться не стал, потопал в канцелярию батальона. Туда уже спустили распоряжение на мой счёт, расписался за талоны на питание до конца месяца и поспешил в госпиталь. В его столовой и в самом деле оказалось не слишком многолюдно, удалось договориться и об усиленном пайке — благо не успел потратить на шоколад и конфеты все выданные по распоряжению комиссара талоны.

Когда отошёл с нагруженным тарелками и стаканами подносом, увидел Аркашу, на груди которого красовался полученный ещё в выпускном классе значок «Отличник-парашютист». Сослуживцы моего товарища уже разошлись, да он и сам успел пообедать и просто допивал компот.

Я обрадовался возможности поговорить и двинулся к его столу. Поставил поднос и протянул руку.

— Привет! Как дела?

Аркадий ответил на рукопожатие и невесело усмехнулся.

— Да грех жаловаться. Уж всяко лучше, чем у Лёвы.

— Всё у него наладится ещё, — уверил я товарища и принялся хлебать суп из рыбных консервов, а попутно пытался поддерживать разговор, но Аркаша отвечал односложно и как-то очень уж неохотно, словно голова была занята совсем другим. Ну и сам меня ни о чём не спрашивал, что было для него совсем уж нехарактерно.

Наконец я не выдержал и поинтересовался без всяких экивоков:

— Ты чего такой замученный?

— Устал, — уклончиво ответил Аркаша, помедлил немного и с непонятным выражением произнёс: — Лия писала, что она, Инга и ты теперь в одном клубе…

Тяжёлый взгляд товарища заставил на миг растеряться, а потом вдруг дошло: да он же ревнует! Аркаша ревнует меня к Инге! Мир точно перевернулся с ног на голову! На миг стало даже приятно, что мы поменялись ролями, ну а затем настроение скисло, словно оставленное на жаре молоко. К гадалке не ходи — у них всё серьёзно было, а мне чем гордиться? Вот чем, а?

И я покачал головой.

— Клуб один, компании разные.

Аркаша фыркнул.

— Да брось!