Эпицентр

Заартачиться и в голову не пришло, просто решил не нарываться на неприятности, сделал как сказали, благо под накинутой сверху простынкой дышалось достаточно легко. Видеть со своей позиции вошедшего в кабинет мужчину я не мог, но голос показался знакомым. Подумал-подумал и решил, что это старший санитар сопровождавшей нас на инициацию бригады медиков.

– Моё почтение, Макар Демидович, – поздоровался Чаус с порога. – Трофим, Андрей…

– Ну что, допрыгался? – без промедления выдал хозяин кабинета. – Говорил я, что твои фокусы до добра не доведут? Вот – полюбуйся!

Очевидно, в этот момент доцент указал на накрытое простынкой безжизненное тело в моём исполнении, поскольку ответная реплика Чауса прозвучала после явственной заминки.

– Бога ради, Макар Демидович! Какие ещё фокусы?

– Сколько раз тебе говорил – пошло во время инициации что-то не так, пиши всё в учётную книжку. А ты – что?

– А что я?

– А ты очковтирательством занимаешься! Без осложнений! Без происшествий! В штатном режиме! Показушник!

Доцент и не думал следить за интонацией, и Чаус угрюмо произнёс:

– Я бы опросил вас, Макар Демидович!

– Я сорок семь лет уже Макар Демидович! И сегодня по твоей милости вполне мог стать покойным Макаром Демидовичем!

– Да объясните толком, что стряслось!

– Уникальный оператор у нас случился. Так нормальный, а в режиме резонанса – негатив!

– Не может быть!

– Ты мне это говоришь?! – взорвался Звонарь. – Я всё собственными глазами видел! И ладно бы он в резонансе секунд пять продержался, так нет же – двадцать восемь! Сам посчитаешь, сколько энергии накопить успел, или подсказать?

Чаус тяжело вздохнул и уже совершенно спокойно произнёс:

– При всём уважении, не понимаю, какое отношение к этому имею я.

– Пётр Сергеевич Линь, инициация тридцатого июня. Порядковый номер сорок пять семьдесят три. Тридцать второй румб девятого витка. Припоминаешь?

– Нет.

– А ты почитай, освежи память.

Судя по шелесту страниц, санитар принялся листать мою учётную книжку, некоторое время спустя он заявил:

– Тут написано, что всё прошло штатно.

– А на самом деле?

– Если написано…

– Вот что, дорогой мой человек, – понизил голос Звонарь, – ты работник заслуженный и во многом неприкосновенный, но обещаю – я тебя сожру! Если поможешь разобраться в случившемся, спущу дело на тормозах. Даже записи задним числом поправим. Нет – ты меня знаешь. Я слов на ветер не бросаю.

Чаус ответил не сразу, потом сдался. Не иначе хозяин кабинета и в самом деле мог привести свою угрозу в исполнение.

– Спрашивайте, Макар Демидович.

– Давай, доставай свой блокнот! Тридцатое июня, какие в тот день странности были?

Даже накинутая на голову простыня не помешала расслышать недовольное сопение. По воспоминаниям старший в бригаде санитаров был человеком жёстким и хватким, но тут, как видно, нашла коса на камень.

– Не нужен блокнот, и так помню, что в тот день на первом румбе первого витка инициация прошла.

– О-о-о! – протянул доцент. – Не путаешь?

– Такое разве забудешь? И вот ещё что: тот соискатель в момент инициации вашего за руку схватил, даже синяки остались. Вот вам и странность. Только на меня это не повесите, я постоянно толкую, что нельзя в кузова людей будто сельдей в бочку набивать!

Донёсся шелест страниц, и Звонарь некоторое время спустя подтвердил:

– Да, есть запись о синяке на запястье.

– Принудительная инициация? – предположил Трофим Фёдорович.

– Вилами на воде писано. Сам посуди, как бы он до девятого витка в этом случае дотянул? – с тяжёлым вздохом выдал доцент и заявил: – Андрюша, хватит уже косяк подпирать. Садись уточнённый анамнез заполнять. Ладно, что ещё?

Как видно, Чаус всё же достал свой заветный блокнот, поскольку ответил лишь после долгой паузы.

– На пятом витке погиб соискатель, – заявил он. – Но там всё чисто, просто дурёха захотела до золотого румба дотянуть.

– Нет. Пожалуй, не то. Дальше!

– Две инициации шесть-семнадцать. – Чаус умолк и вдруг прищёлкнул пальцами. – Да! Они же все знакомы были! Пять человек из одного городка приехали. Первый, четвёртый, шестой, девятый и одиннадцатый витки.

– Интересно, – хмыкнул доцент, – но опять не то. Срыв принудительной инициации, конечно, мог сказаться, но дело точно в особенностях инициации основной. Что там на девятом витке случилось?

– Да ничего не случилось. Угнетение дыхательной функции было, но реанимировали вовремя.

Звонарь и слушать ничего не стал.

– Либо твой рассказ меня устроит, либо я дам делу официальный ход, – заявил он без особой угрозы в голосе, но таким тоном, что по спине мурашки побежали.

– Макар Демидович!

– Говори!

Чаус вздохнул.

– С реанимацией мы слегка замешкались, по правде говоря. Его же под самый конец витка накрыло, у нас выбора не осталось: либо откачивать, либо следовать инструкции и высаживать в границах румба. Один жмур уже был, за второго голову бы всей бригаде оторвали, на заслуги не посмотрели. Ну и чуть-чуть с реанимацией не уложились, сразу за Западным лучом его высадили.

– На первом румбе десятого витка!

– По факту – да.