Эпицентр бури

– Вы хотите сказать, что их убили? – прервала его Анн-Мари.

– Да, мадемуазель. Их застрелили в упор.

– По две пули в сердце? – спросил Броснан.

– Да, профессор, патологоанатом сказал нам это сразу, как только начал осмотр. Мы не стали ждать конца осмотра. Но как вы узнали?

– Без сомнения, это Диллон. Так поступает любой настоящий профессионал, полковник. Вы должны были бы знать это. Нельзя стрелять один раз, только два, чтобы жертва не сумела выстрелить в вас.

Арну помешал свой кофе.

– Вы ожидали такой развязки, профессор?

– О да. Он все равно отыскал бы их рано или поздно. Любопытный человек. Всегда держит слово и ожидает того же от тех, с кем имеет дело. Он называет это делом чести. По крайней мере, так он поступал раньше.

– Могу я задать вам вопрос? – спросил Савари. – Я работаю в полиции пятнадцать лет. Видел много убийц, и не только гангстеров, для которых убийство – часть их работы, но и, например, ублюдка, который убил свою жену за то, что она изменяла ему. Диллон совершенно ни на кого не похож. Что я имею в виду? Его отец был убит английскими солдатами, поэтому он вступил в ИРА. Я могу это понять, но не то, что было потом. Целых двадцать лет. Все эти операции, даже в чужих странах. В чем здесь дело?

– Я не психиатр, – ответил Броснан. – Они засыпали бы вас причудливыми терминами, назвав его психопатом и даже покруче. Я видел подобных ему людей во Вьетнаме в отрядах специального назначения, некоторые из них были хорошие парни, но когда они начали убивать, с ними произошло то, что случается с людьми, принимающими наркотики. Они стали чокнутыми. Они начинали убивать даже тогда, когда в этом не было никакой необходимости. И делали это совершенно хладнокровно. Там, во Вьетнаме, люди были для них предметами, а не живыми существами.

– Вы думаете, что то же произошло с Диллоном? – спросил Арну.

– Такое случилось даже со мной, полковник, – мрачно сказал Мартин Броснан.

Наступила тишина. Наконец Арну прервал молчание:

– Мы должны поймать его, профессор.

– Я знаю.

– Значит, вы поможете нам?

Анн-Мари взяла его за руку, на ее лице был испуг. Она повернулась к полицейским и произнесла с отчаянием и злобой:

– Это ваша проблема, а не Мартина.

– Все будет в порядке, – успокоил ее Броснан. – Не тревожься. – Он повернулся к Арну: – Я дам вам любой совет, любую информацию, которая может помочь, но сам лично не приму участия. Извините, полковник.

– Вы сказали нам, что он пытался убить вас однажды, вас и вашего друга, – напомнил Савари.

– Это было в семьдесят четвертом. Мы работали на этого моего друга, человека по имени Девлин, Лиам Девлин. Он был, что называется, старомодным революционером. Считал, что можно бороться, как в былые времена: подпольщики против регулярных войск. Что-то типа Сопротивления во Франции во время войны. Ему не нравились бомбы, бесшумные пистолеты, вы понимаете?

– И что случилось? – заинтересовался инспектор.

– Диллон нарушил приказ, и бомба, предназначавшаяся полицейскому патрулю, убила полдюжины детей. Мы преследовали его, и он попытался избавиться от нас.

– Но ему это не удалось?..

– Мы не были просто любителями. – Голос Броснана вдруг изменился, стал более грубым, циничным. – Он продырявил мне плечо, а я всадил ему пулю в руку. Тогда-то он впервые и исчез, очевидно, где-то в Европе.

– И вы его больше не встречали?

– Я был в тюрьме, инспектор, четыре года, с тысяча девятьсот семьдесят пятого, на острове Бель. Но вы отвлекаетесь от сути. Он работал некоторое время с человеком по имени Фрэнк Барри, еще одним ренегатом ИРА, подвизавшимся на европейской сцене. Страшный человек этот Барри. Вы помните его?

– Да, профессор, конечно, – ответил Арну. – Помнится, он пытался совершить покушение на лорда Каррингтона, британского министра иностранных дел, во время его визита во Францию в тысяча девятьсот семьдесят девятом, в очень похожих обстоятельствах, очень похожих на этот недавний случай.

– Вероятно, Диллон пытался скопировать ту операцию. Он обожал Барри.

– Которого вы убили, насколько я помню?

– Извините меня, – сказала вдруг Анн-Мари. Она вскочила и направилась в дамскую комнату.

– Мы расстроили ее, – заметил Арну.

– Она беспокоится за меня, полковник, боится, что обстоятельства могут снова вложить пистолет в мою руку и я покачусь на самое дно.

– Да, я понимаю, друг мой. – Арну встал и застегнул пальто. – Мы отняли у вас много времени. Передайте мои извинения мадемуазель Оден.

Савари сказал, прощаясь:

– За ваши лекции в Сорбонне, профессор, студенты должны любить вас. Уверен, у вас всегда полная аудитория.

– Всегда, – ответил Броснан.

Он смотрел, как они уходят. Вернулась Анн-Мари.

– Прости, что так получилось, дорогая, – обратился он к ней.

– Это не твоя вина. – Она выглядела уставшей. – Я думаю, мне лучше пойти домой.

– Ты не вернешься в мою берлогу?

– Сегодня нет. Возможно, завтра.

Официант принес счет, на котором Броснан поставил свою подпись, помог им надеть пальто и проводил до дверей. На улице снег тихо сыпался на булыжную мостовую. Мари поежилась и повернулась к Броснану: