Эпицентр Тьмы

Все, что я знаю, необходимо знать нашим. Тогда и только тогда я ходил в Москву не напрасно. У Пионерии нет столько сил, чтобы раз за разом посылать отряды в никуда и безо всякого результата. Шаг, еще шаг…

— Товарищ майор!

— А?..

Катя смотрит на меня испуганно.

— Что случилось, маленькая?

— Ты вдруг падать стал. — Она осторожно притрагивается к моему рукаву. — Ты что, Боря, спишь на ходу?

— Да замечтался что-то…

Это уже не здорово, если я на ходу отключаться начинаю. Вот тебе и дилемма: или вколоть себе слоновью дозу, или… И в том, и в другом случае мне — хана. Передозировка морфина убьет меня не хуже опухоли, а опухоль — не хуже наркотика…

Сил моих больше нет! Тропа слилась в какую-то серо-коричневую полосу, пот заливает глаза… Не могу больше. Не могу!

Но я продолжаю шагать «через не могу». Шаг, шаг, еще шаг, еще…

— Товарищ майор!

Передо мной возникает Веник, который старательно козыряет и вытягивается по стойке «смирно»:

— Разрешите доложить? По нашим следам движется боевая группа скандинавов. Егеря. Штыков двадцать пять…

Вот так. Боевая группа — это, надо полагать, авангард. А сколько их могло уцелеть в последнем бою с нашими ребятами? Но даже если это все наличные силы шведов — нам хватит.

Быстро они нас нагнали. Ну да — со мной мои бойцы далеко не уйдут. А боеприпасы у нас на исходе, так что…

…Двадцать — двадцать пять человек один пулеметчик может задержать в лесу надолго. Не на час-два, как может показаться, а на десять-двадцать минут. Потом все равно обойдут и закидают гранатами. И то — двадцать минут боя можно обеспечить двумя условиями. Первое: у него должно быть достаточно патронов, и второе — он не должен уходить. Пулеметчик-смертник. Где же такого взять? Да знаю я, где…

— Катя!

— Я!

— Слушай и запоминай, два раза повторять не буду! Вот это, — я протягиваю ей рюкзак с упакованным в него кейсом, — тебе. Принимай отряд под свою команду, и уходите отсюда марш-броском. Не изгаляйся — иди по прямой. Часа через три ты должна выйти на южный блокпост — это бетонное строение посреди громадного поля. Там специально лес сводили. Идти к блокпосту по полю надо от пенька к пеньку. Но не от всякого к всякому, а только от соснового к березовому, а потом снова к сосновому. Запомнила? Сосна-береза-сосна! На блокпосту скажешь, что тебе нужен Бугров, и назовешь кодовое слово: «Ваза»! Запомни: код «Ваза»! Бугрову расскажешь все, что знаешь.

Катя делает какое-то движение, собираясь меня перебить, но я жестом обрываю ее:

— Молчи и слушай! Со мной вам не уйти. Догонят, свяжут боем, дождутся подхода остальных, и все труды, все наши смерти — псу под хвост! Ты этого хочешь?

Она молчит, потому что понимает мою правоту. Я перевожу дух:

— Мне оставите побольше патронов и ПК. И флягу с водой. Все! Бегом марш!!!

Они ушли, пряча глаза, изо всех сил стараясь не глядеть в мою сторону. Катя рыдала, но, связанная прямым приказом и ответственностью за жизнь остальных, вынуждена была возглавить отряд. Когда скрылась последняя фигурка, я устроился поудобнее в выворотне здоровенной сосны и уже, не считаясь со здоровьем, вогнал себе инъекцию морфина. Не в позвоночник, а просто в вену. Боль ушла. Не сразу, не смытая теплой волной, как уходила раньше, а медленно, постепенно, словно отползла, скалясь и огрызаясь. Но как бы там ни было, а теперь у меня ничего не болело.

Преследователи появились как-то сразу, словно бы вынырнули из-под земли. Шли нагло, не таясь. И зря, что не таясь. Хотя кому как…

Первая очередь снесла едва ли не четверть отряда. Остальные успели залечь, но я упорно нащупывал их поодиночке. Что-то вопя, егеря старались рассредоточиться, задавить огнем, начать обход. Но я недаром выбрал для встречи именно это место — довольно большая, около сотни метров шириной, и вытянутая поперек маршрута на полкилометра, заросшая невысокими редкими кустами заболоченная поляна. И я выманил шведов на ее середину. Матерясь, скандинавы пытались укрыться за кочками, за кустами, но все чаще и чаще брань обрывалась болезненным вскриком или предсмертным хрипом.

Но егеря — парни упорные. Распластавшись в траве, прикидываясь трупами, они миллиметр за миллиметром придвигались все ближе и ближе ко мне. Но мне-то было нужно не перебить их всех, а просто не пропустить. Пара часов задержки — вот моя победа.

Я добил последнюю ленту, отпустил горячий пулемет и перевернулся на спину. Высоко-высоко, там, в немыслимой дали сосновых верхушек, разливалось сияние. Уже закат? Нет, это какой-то светящийся туман…

— Борис? Что, дружище, устал?

Валерка? Не может быть!

— Почему «не может быть»? Очень даже может, — Валерка присел рядом со мной, похлопал по плечу. — Теперь все может быть…

— Валера… Но ведь ты умер?..

— А ты что — жив?..

— Жив, конечно…

— Ну, тогда я еще подожду…

Я пытаюсь встать, но ноги не держат. Странно, что боль не вернулась… Так, а что это я ног не чувствую? Где мои ноги?..

— Ну как, ты готов?

— Не знаю… Валер, я умер?

— Тебе видней… Пошли?

Эпилог