Эпизод 2. Антиканон

— Ты бы сам хотел стать рабом? Хотел бы ты жить со взрывателем внутри? Представляешь, как это?

— Нет, а что… — тойдарианец встретился взглядом со Анакином и осекся. — Эни, послушай, только не делай этого! Эни, только не делай! Эни, пожалуйста!

Уотто забился в стонах и мольбах, предчувствуя унижение, которое будет страшнее смерти. Крылья его снова сморщились, и он упал перед Скайуокером, попытавшись обнять того за ноги.

— Заткнись. Я не хатт.

Тойдарианец остался жив.

Той же ночью Анакин проник в один из дворцов. Установил там бомбу и таким образом избавился от охраны из гаморреанцев. Распорол живот Гардулле. Увидел, что зеленая слизь под кожей хатта напоминает мозги наглого родианца.

Больше мстить было некому.

Полный решимости во чтобы ни стало узнать о матери, Анакин разыскал Киттстера. Оказалось, что тот был осведомлен о деле куда лучше Уотто. Темнокожий офицер неизвестной системы действительно привез деньги, чтобы выкупить Шми. И был достаточно настойчив, чтобы пресечь попытки Уотто завысить цену за рабыню. А после, тоже за определенную сумму, Шми была устроена на проживание к молодой семье фермеров. Далеко-далеко в пустыне.

Анакин разыскал их дом. Убедился, что с матерью все в порядке. Задал резонный вопрос.

— Почему ты мне ничего не рассказывала?

— Прости меня. Мне было очень тяжело. А в тебе и так было достаточно ненависти и злости.

— Это правда, что моего отца убил джедай?

— Кто это тебе сказал?

— Уотто.

— Анакин, я не знаю, кто его убил. Было какое-то небольшое восстание на одной из планет, вроде Татуина. Мне сказали, что он выступил против правителя той планеты. А правитель был назначен Республикой. Очень может быть, что его охраняли рыцари. Это все, что мне удалось узнать.

— Квай-Гон тоже был джедаем. И несмотря на это…

— И несмотря на это, мне он показался прежде всего человеком.

— Зачем ты сказала ему, что у меня вообще не было отца?

— Не знаю. В ту минуту просто хотела, чтобы он заинтересовался тобой. И увез тебя отсюда. Говорила, что пришло на ум. О том, что сама выносила тебя, и что не могу всего этого объяснить.

— Все-таки не понимаю, как Квай-Гон мог это так понять. Или, тем более, поверить. Я же чувствую, когда мне лгут.

— Он поверил в тебя. В твои способности. В твою волю. А не в то, что ты родился от этой самой Великой Силы.

— Он и в Храме назвал меня средоточием Силы!

— Но ведь тебя иначе не приняли бы в Орден, правда?

— Правда.

Скайуокер почувствовал логику в словах матери и перестал спорить. Шми Скайуокер вообще была очень умной женщиной.

— Как же меня там достали этой Избранностью!

— Эни, так ведь они боялись тебя. И правильно боялись. Ты оказался сильнее.

Анакин отдал Шми горсть заработанных кредитов и уехал поступать в высшее военное училище.

За следующие четыре года обучения он посещал Татуин еще несколько раз. И каждый раз видел, как же глупо было ожидать от Квай-Гона освобождения рабов.

Свои детские мечты Скайуокер теперь вспоминал с усмешкой. Получив отличную практику в области ломания шей и костей, а также организации диверсий, он повзрослел и понял, что в одиночку никто не изменит вековых порядков Татуина. Даже, если этот одиночка успешно перебьет всех бандитов и взорвет дворцы хаттов вместе со всем содержимым. Не поможет.

Место укокошенного Гардуллы почти сразу занял его племянник Джабба, и ничего не изменилось. Более того, Анакин наконец понял, что даже ликвидация всех татуинских работорговцев не решит проблемы. Результат был весьма предсказуем: освобожденные рабы с удовольствием перебьют бывших хозяев, или, что еще более вероятно, превратят их самих в рабов. То ли из изощренного чувства справедливости, то ли из-за заразительного ощущения татуинского беззакония. Здесь это одно и тоже.

Кто из влиятельных республиканских шишек может позволить себе эту роскошь — присоединить Татуин к Республике, раздавить хаттов и оставить здесь гарнизон — с непозволительным для государственных деятелей отпечатком идеализма? Да никто.

Скайуокера отвлек от его размышлений какой-то шум сбоку. Тем временем, начался третий, завершающий этап гонок. Взглянув на дисплей и увидев черный треугольник напротив имени одного пилота, Анакин понял, что любитель крепких напитков разбился насмерть. Зато даг и эр’кит по-прежнему шли наравне. То один, то другой вырывался вперед.

Оставалась еще добрая половина трассы.

Скайуокер не отрывал глаз от происходящего на дисплее. Самое удивительное, что он до сих пор помнил трассу в мельчайших подробностях. Знал, за каким изгибом справа появится острый край скалы. Очень надеялся, что тоже самое было достаточно хорошо известно и эр’киту. Впереди начиналась выжженная голая пустыня, участок практически без препятствий, где можно было поднажать и обогнать соперника.

Эр’кит этого не сделал, и Анакин ощутил легкую досаду. Она усилилась, когда стало ясно, как упорно прорывается вперед даг. Оставалась последняя четверть, один из самых неприятных и опасных участков трассы, где уже трудно изменить положение.

Что ж, если маластарец выиграет, это будет честная победа.