Эпизод I: На границе двух миров (СИ)

Порой быть телепатом — не преимущество над собеседником, а скорее недостаток. Я видел его отчаяние, видел его страх за родных и отчаянную надежду на мою помощь. Я видел, что он готов пожертвовать многим, чтобы заполучить мои услуги — если на него достаточно сильно надавить, он начнет умолять.

Если бы я не знал всего этого, мне бы было куда проще ему отказать.

А между тем Арктур, чтобы заполнить чем-то гнетущее молчание, принялся говорить, стремясь убедить меня в необходимости моей помощи… не осознавая, что за него это давно сделали его эмоции.

— Мой отец — Председатель корхальского Сената и… позавчера он провозгласил независимость планеты от Конфедерации.

Джим встрепенулся и я уловил вспыхнувшее в нем беспокойство — шериф слишком хорошо знал, как привыкло действовать его родное правительство в таких случаях.

— Эта информация еще не попала в голосеть, но это — лишь вопрос времени. Я… я никогда не поддерживал амбиции своего отца, мечтавшего о самостоятельности Корхала — черт возьми, я даже отслужил в армии Конфедерации! Я боюсь, что конфедераты ответят на попытку отделения так, как они всегда поступают — акцией устрашения, публично наказав отступников с максимальной жестокостью. Ты и я понимаем, кто всегда выполнял задания политического убийства, Призрак.

Я все так же молчал, проклиная себя за нерешительность. Я ведь все равно не могу помочь ему, — так чего же я тяну время, давая ему надежду? Почему не откажу сразу же?..

Наверное, потому что я действительно могу дать Арктуру то, чего он хочет. Я действительно могу почувствовать Призраков — как бы там они не прятались, но я все равно остаюсь представителем расы, оттачивающей свои псионные возможности тысячелетиями. Я могу обнаружить их и даже, теоретически, надавать по башке, но…

— Только дай свое согласие, и мы с тобой сегодня же отправимся на Корхал — мой личный корабль ждет только приказа. Я дам тебе деньги, по сравнению с которыми эти полмиллиона, — он порывисто ударил раскрытой ладонью по стопке документов перед собой — единственное зримое проявление эмоций за весь разговор. — Покажутся обычными чаевыми. Ты сможешь купить себе новую личность, дом и даже, черт возьми, новые ноги!.. Почему ты молчишь?!

— Две недели, — просипел я, не обращая внимания на отчаянно жестикулировавшего Джима, резко отрицательно отнесшегося к моей податливости. — Дай мне две недели и я отправлюсь с тобой.

— Через две недели будет уже поздно!

— Это все, что я могу тебе предложить, Арктур, — помимо воли в моем голосе проскользнули нотки вины.

— Ты пойдешь со мной сейчас! — вскочив на ноги, потерявший контроль промышленник попытался схватить меня за грудки, но замер, почувствовав, как его тело опутали сотни невидимых цепей моего Дара.

— Две недели. Я не могу покинуть этот дом раньше. Прости…

И именно это последнее слово сломало его решимость. Он обмяк в невидимых цепях и, когда я отпустил его из объятий Дара, развернулся и молча направился к выходу.

Я затрудняюсь сказать, сколько времени мы с Джимом просидели в тишине. Казалось, что прошла вечность, прежде чем я тихо сказал, будто пытаясь оправдаться:

— Я не могу покинуть эту ферму сейчас…

Джим, как-то незаметно оказавшийся рядом, молча положил мне руку на плечо. Он ничего не сказал, но мне и не нужны были слова — достаточно было того, что он меня не осуждал.

Впоследствии я много раз задавал себе вопрос — а что бы случилось с моей судьбой, судьбой Джима, Конфедерации и всего сектора Копрулу, если бы тогда, в тот самый момент, когда Менгск умолял меня о помощи, я бы сделал эту правильную глупость — отправился вслед за Арктуром на Корхал, чтобы спасти его семью?

Может быть, все бы сложилось иначе… может быть…

Две недели спустя отца, мать и двух сестер Арктура Менгска убили. Их отрубленные головы были найдены утром на площади перед зданием Сената.

В тот день я залез в тщательно спрятанный Генрихом сейф за каким-то плохо нарисованным пейзажем и впервые в жизни по-свински напился — давно хотел проверить, как подействует алкоголь на мой совсем неземной организм. Оказалось, что точно так же, как и на людей.

И точно так же, как и для людей, крепкое виски притупило чувство вины лишь на время — утром, отвратительно, тошнотворно солнечным утром оно вернулось, чтобы остаться со мной навсегда.

Интерлюдия 3.0 Заблудшая душа

Ресторанчик «Синий веер» на углу 6-ой и 7-ой Радиальной всегда считался заведением для парочек. Шумная влюбленная молодежь, степенные супружеские пары и прячущиеся по углам любовники обеспечивали это не слишком большое заведение стабильным доходом, привлекаемые романтической обстановкой, небольшой танцевальной площадкой и ежевечерними концертами различных малоизвестных, но талантливых исполнителей.

В этой тихой, спокойной атмосфере, тонувшей в томном голосе полной дамы, практически обнявшей микрофон, тонкая девичья фигура, чьи черты почти не скрывал длинный черный плащ и капюшон, смотрелась… дико и совершенно не к месту.